Миссия Константина Философа в Хазарии
В начале IX в. в Хазарии разразилась гражданская война. Крупные реформы, проведенные царем Обадией и в политическом и в религиозном отношениях, не могли не вызвать сильной оппозиции и противодействия тех или иных групп населения этой страны. Скудные, отрывочные сведения, сообщаемые Константином Багрянородным, к сожалению, дают очень мало для раскрытия тех событий, которые имели место в Хазарском государстве. Самым ценным является его указание, что война, о которой у него идет речь, велась из-за власти и была беспощадной. Уцелевшая часть побежденных в ней хазар бежала к мадьярам, где и составила особую группу из трех родов со своим вождем или князем и стала называться кабарами. Для объяснения их появления в составе мадьяр Константин Багрянородный и приводит изложенные выше крайне ограниченные сведения о гражданской войне в Хазарии.
Так как война велась из-за власти, можно думать, что хазарские беки и тарханы, недовольные тем, что один из них захватил власть в государстве, превратив кагана в бессильного сакрального царя, служившего для прикрытия его единовластия, и, вероятно, в связи с этим нарушил какие-то их права и прерогативы, восстали против него. Восстание было жестоко подавлено. К сожалению, остается неизвестным, когда точно и где оно вспыхнуло и сколь долго продолжалась борьба.
В этом восстании вместе с другими хазарскими феодалами мог участвовать и владетель Правобережной Цимлянской крепости на Дону, жители которой столь беспощадно были уничтожены победителями. Нападение произошло в то время, когда большая часть мужского населения крепости отсутствовала, возможно для участия в каком-то военном предприятии. Этим объясняется то, что среди погибших в крепости почти не было мужчин, а также и то, что крепость, несмотря на ее неприступность, по-видимому, удалось взять с налету. Конечно, все это только предположения, степень вероятности которых определяется лишь отсутствием каких-либо других данных, способных пролить свет на содержание драмы, разыгравшейся на берегах Дона. Ценность этих предположений заключается в том, что они не только связывают сообщение Константина Багрянородного с материальными следами большого политического события в Хазарии, но и приводят к определению его хронологии. Основываясь на установленной выше дате разгрома правобережной крепости, гражданскую войну в Хазарии следует относить к первой трети IX в.
Дальнейшее уточнение хронологии восстания дает список христианских епархий начала IX в. (Notitia VI Parthey). В этом списке, составленном не позже 815 г. (806—815 гг.) отсутствует не только Готская, т. е. Хазарская митрополия, учреждения которой Византия добилась в качестве существенной уступки для себя от Хазарии после восстания Иоанна Готского в 80-х годах VIII в., но и входившие в ее состав епи-скопии и притом не только в собственно Хазарии, но и в таких крымских и таманских городах, как Сугдея, Фуллы и Таматарха. В нем значится только епископия в Боспоре, уцелевшая, вероятно, потому, что она была старейшей в Крыму и находилась в городе со сплошным христианским населением.
Ликвидацию столь недолго просуществовавшей Готской митрополии, посредством которой Византия надеялась укрепить христианство в Хазарии перед лицом возрастающего значения иудейской религии и оказывать влияние на внутренние хазарские дела, необходимо связывать с переходом Готии под власть Византии, о чем свидетельствует появляющееся к 842—856 гг. в титуле стратига Херсонской фемы упоминание Климатов, означающее, что Крымская Готия входила в состав этого военно-административного подразделения Византийской империи. Естественно заключить, что оба факта — переход Готии под власть Византии и ликвидация Готской митрополии, объединявшей хазарских христиан, тесно связаны между собой, а также, что оба они имеют прямое отношение к реформе Обадия — к возведению иудейства, которое до сих пор было только одной из религий в Хазарии, существовавшей наряду с христианством и исламом, в государственную религию хазар.
Христианская Готия, тесно связанная в экономическом и культурном отношении с соседним Херсоном и тяготевшая к Византии, еще недавно пытавшаяся под руководством Иоанна Готского освободиться из-под власти хазар, по-видимому, первой реагировала на реформы Обадия и отложилась от Хазарского каганата, по всей вероятности, при активном содействии Византии, решившейся на этот недружественный по отношению к хазарам шаг в виду общего критического состояния, в котором оказалось Хазарское государство.
Хазарское правительство ответило репрессиями против христиан, в первую очередь, уничтожением их церковных организаций, в которых оно не могло не видеть опасное орудие в руках Византии, направленное против реформы, проводимой в стране. Может быть, последовательность событий была другой — отпадение Готии произошло после ликвидации Готской митрополии и епископских кафедр в Хазарии, а не наоборот, хотя изложенная последовательность мне представляется наиболее вероятной. Важны самые факты и то, что эти события произошли немедленно после реформ Обадия, по-видимому, еще при его жизни и во всяком случае до 815 г.
На восстание Иоанна Готского хазарское правительство ответило оккупацией Готии. Переход Готии во власть Византии должен был бы вызвать войну хазар с империей. Однако до этого дело не дошло, по всей вероятности, вовсе не потому, что хазарское правительство легко примирилось с утратой одного из своих владений в Крыму, а потому, что его внимание было отвлечено от Готии другим еще более серьезным событием в самой Хазарии.
В Хазарии разразилось восстание феодалов, недовольных уже не столько религиозными, сколько политическими реформами Обадия, и оно было настолько грозным, что приковало к себе все внимание и все силы хазарского правительства. Это не было восстание эксплуатируемых низов, это, по прямому свидетельству Константина Багрянородного, была борьба за власть в государстве, борьба хазарской знати с узурпатором Обадией, захватившим власть в свои руки и оттеснившим других феодалов от государственного пирога. Борьба была жестокой и беспощадной; и та и другая сторона искали себе поддержки на стороне. Надо полагать, что именно в ходе этой междоусобицы и ослабления Хазарии мадьяры из Заволжья прорвались к западу от Дона. По всей вероятности, они были втянуты в междоусобную хазарскую войну и действовали на стороне повстанцев, может быть даже и явились сюда по их приглашению. В свою очередь, хазарское правительство, не располагавшее достаточными, а главное надежными силами внутри собственно Хазарии и не могущее рассчитывать на поддержку со стороны большинства иноплеменных вассалов, вызвало себе на помощь гузские или печенежские племена, которые отныне становятся главной силой и опорой хазарских царей. Об этом со всей убедительностью свидетельствует состав гарнизона Саркела. Как уже отмечалось, охрана важнейшей хазарской крепости была поручена не хазаро-болгарам, а гузам или печенегам, которые и заняли ее цитадель, а своими кочевьями заполонили всю Хазарию.
Хазарское правительство подавило восстание, но очень дорогой ценой. Значительная часть хазарского населения была истреблена в незнающей пощады гражданской войне, уцелевшая часть повстанцев вынуждена была вместе с мадьярами бежать на крайнюю оконечность хазарских владений за Днепр, где те и другие оставались до конца столетия. Сама Хазария была теперь занята грубыми, малокультурными кочевниками не то из числа гузов, не то печенегов, а может быть тех и других вместе. Собственно хазар оставалось немного, и они сосредоточились в немногочисленных хазарских городах.
Как долго продолжалась междоусобная война в Хазарии, какие годы она охватывала, мы точно не знаем. Последним заключительным актом ее, означающим торжество центрального правительства, было построение Саркела и восстановление дружественных отношений с Византией, выражением чего и явилось прибытие в Хазарию спафарокан-дидата Петроны Каматира в 834 г. Хазарии пришлось признать аннексию Готии Византией.
По всей вероятности, восстание началось еще при жизни Обадия и продолжалось при его ближайших преемниках. Известно, что после Обадия правили его сын Езекиил и внук Манасия, но очень короткое время, так как следующим за ними царем был брат Обадия Ханукка, потомками которого и были последующие цари Хазарии до Иосифа включительно. Непродолжительность правления потомков самого Оба-ция, может быть, является результатом гибели их в междоусобной войне. В таком случае, окончательное утверждение новых порядков в Хазарии надо связывать с братом Обадия Хануккой, при котором, возможно, и была выстроена кирпичная крепость на Дону—Саркел. Само восстание надо, по-видимому, датировать вторым и третьим десятилетиями IX в., к сожалению, без точного определения годов его начала и конца.
Борьба могла продолжаться долго, перекидываясь из одной части страны в другую, то затухая, то разгораясь вновь. По самой своей природе феодальные образования разноплеменной Хазарии не были способны на единовременное, организованное выступление. Отказ в повиновении центральному правительству, отпадение отдельных областей, племен или даже родов — все это происходило, вероятно, разрозненно, анархично, что, конечно, облегчало положение правительства и позволяло ему расправляться с непокорными поодиночке. Однако временами, когда правительству Хазарии приходилось иметь дело с сильными противниками, положение становилось крайне серьезным и борьба могла вестись с переменным успехом, растягиваясь на годы. Особенно опасным было восстание хазарских родов, лишавшее правительство той опоры, которая давала ему возможность господствовать над различными другими племенами. Утверждение новых порядков в Хазарии поэтому стало возможным лишь после того, как ее иудейское правительство обзавелось наемной армией и стало независимым от народа.
Иудейская религия, сделавшаяся при Обадии религией хазарского правительства и освящавшая новые, установленные им порядки авторитетом Библии, точно так же, как и эти порядки, не могла не встретить активного противодействия со стороны многочисленных в Хазарии христиан и мусульман. Без сомнения, Обадий и его ближайшие преемники стремились сделать иудейство государственной религией Хазарии со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но этой цели нельзя было достичь, не преодолев сопротивления со стороны последователей других религий, укоренившихся в Хазарии, без борьбы тем более острой, что сторонники этих религий могли поднять лозунг защиты веры как знамя политического действия, что и показал пример Готии.
Мы не знаем, какую роль играли в гражданской войне в Хазарии христиане и магометане, насколько активно они реагировали на возвышение иудейской религии, но можем не сомневаться, что симпатии их были на стороне повстанцев, боровшихся против нововведений Обадия за сохранение старых порядков в Хазарском государстве. Позиция христиан и мусульман в междоусобной войне в Хазарии была тем более важна, что в поддержку их могли выступить соседние единоверные страны — Византия и Арабский халифат, как со всей очевидностью и обнаружилось опять-таки на примере Готии. Ввиду этого с распространением иудейской религии хазарское правительство должно было действовать медленно и осторожно, не предпринимая ничего, что могло бы осложнить и без того трудное его положение.
Тем не менее, утверждая иудейскую религию как идеологическую опору своей власти, хазарское правительство не могло не оказывать давления на другие религии, не препятствовать их укреплению и распространению в Хазарии и, вероятно, тем или другим способом преследовать их сторонников. Ликвидировав в пылу борьбы церковную организацию хазарских христиан, хазарское правительство и после победы над восстанием запрещало ее восстанавливать. В 834 г., несмотря на возобновление дружественных отношений с Византией, хазары тем не менее не позволили Петроне соорудить в Саркеле христианский храм, хотя он на это определенно рассчитывал и даже привез к месту постройки крепости мраморные архитектурные детали для его украшения.
Религиозные ограничения и преследования распространялись не только на христиан, они охватывали и мусульман, особенно опасных для Хазарии по их связям с враждебным Арабским халифатом. Именно в этой связи надо рассматривать сообщение о переселении в 854/5 г. в Закавказье 300 семей хазар-мусульман. Хазары-мусульмане, как и христиане, не могли сочувствовать реформе, выдвигавшей иудейскую религию на первый план, и, подвергаясь преследованиям, надо полагать как и кабары, бежали из своей- страны. Это было не просто переселение, а политическая эмиграция; но, если кабары-язычники бежали к мадьярам, то хазары-мусульмане искали убежища у единоверцев в границах Арабского халифата. Эмигранты были поселены в восстановленном городе Шамхоре, получившем теперь имя тогдашнего халифа Мутаваккиля. Город Шамхор за сто лет до этого был разрушен жившими поблизости сиявардиями (савирами). Хазары-мусульмане, следовательно, были помещены в области, в которой издавна обосновывались выходцы с северной стороны Кавказа.
Неизвестно, предпринимали ли что-нибудь арабы для того, чтобы поддержать своих единоверцев в самой Хазарии, но Византия, несомненно, была весьма озабочена положением хазарских христиан и готовилась использовать их недовольство в своих интересах. Мы знаем, что после поездки Петроны в Хазарию Византия приняла серьезные меры для своего военного усиления в Крыму и что эти меры своим острием были направлены не только против ее общих с хазарами врагов, но и против самой Хазарии.
После восстания хазарам удалось удержать в своей власти большую часть Крыма, за исключением перешедшей к Византии Готии, но положение ее здесь оставалось непрочным. Крымские города, в которых жило много христиан, тяготились зависимостью от хазар-иудеев и ждали помощи от Византии. Но Византия все еще была заинтересована в союзе с Хазарией и могла оказать эту помощь только дипломатическим путем.
В Житии Константина Философа рассказывается о том, как он убедил хазарского воеводу снять осаду с одного из близких к Херсону христианских городов. Что это за город — неизвестно (может быть, Сугдея-Сурож), но вполне вероятно, что крымские города с христианским населением восставали против хазар и отдавались под покровительство Византии, что, конечно, вызывало сопротивление и репрессии со стороны хазар и старания Византии уладить конфликты. До поры до времени это удавалось, но в конце концов вооруженная борьба Византии с хазарами стала неизбежной. Она действительно разразилась в начале X в., когда военное могущество Хазарии настолько пало, что Византия уже не видела надобности поддерживать с ней дружественные отношения.
Тяжелым положением христиан в Хазарии, вероятно, было вызвано дипломатическое вмешательство Византии в хазарские дела около 860 г. В это время в Хазарию была послана специальная миссия во главе с Константином (Кириллом) Философом, известным в качестве просветителя славян и изобретателя славянской письменности.
Вопрос о хазарской миссии Константина принадлежит к числу труднейших и наиболее запутанных проблем хазарской истории только потому, что предшествующие исследователи не находили к нему должного подхода и рассматривали его с точки зрения последующей деятельности Константина среди славян. Следует также отметить, что в так называемом, «Паннонском житии», написанном на основании сочинения, оставленного братом Константина Мефодием, который сам участвовал в хазарской миссии, от первоначального текста уцелело мало. Он искажен позднейшими переделками. В житии рассказывается, что миссия Константина в Хазарию была вызвана прибытием в Константинополь посольства от хазар. Послы будто бы говорили, что евреи и мусульмане стараются обратить хазар в свою веру и просили прислать к ним христианского проповедника, который мог бы переспорить тех и других. Они обещали в случае победы христиан в религиозном диспуте принять христианство.
По совету патриарха Фотия, который сам, как полагают, был хазарского происхождения, на что, впрочем, указывает только злобное ругательство по его адресу—«хазарская рожа» (chazaroprosopos), произнесенное разгневанным императором Михаилом III, решено было послать к хазарам ученика и протеже патриарха—Константина (Кирилла). В конце 860 или в начале 861 г. Константин отправился в Хазарию не как частный проповедник, а в качестве полномочного представителя Византии. Его миссия имела явно политический, официальный характер. Прибыв в Крым, он на довольно длительное время остановился в Херсоне. Здесь, по словам «Жития», он изучил хазарский, а по другим данным, еврейский и самаритянский языки, нашел Евангелие и Псалтырь, написанные русскими письменами, и научился читать и говорить на русском языке. Потом он отыскал мощи Климента, убедил хазарского «воеводу» снять осаду с какого-то христианского города и только после совершения всех этих «чудес» сел на корабль и по Меотийскому озеру (Азовскому морю), а затем по «Хазарскому пути» направился в Хазарию. Там он прибыл к Каспийским воротам в Кавказских горах, участвовал в прениях о вере, победил своих противников и окрестил 200 человек. Каган, который в кратком житии Константина назван Захарией и какого в списке хазарских царей у Иосифа не значится 6, с почетом принял Константина, участвовал в прениях о вере, дал разрешение своим людям креститься, но сам от принятия христианства воздержался. Воздав Константину высокие почести и освободив по его просьбе (в другой рукописи 200) пленных греков, каган написал византийскому императору благодарственное письмо. После этого Константин вернулся в Константинополь.
Вопрос о том, где, в какой части Хазарии был Константин со своей проповедью христианства, решался многими учеными по-разному. Г. Вернадский выдвинул вполне вероятное предположение, что «Хазарский путь», по которому путешествовал Константин Философ, не что иное, как путь русских купцов, описанный Ибн Хордадбехом, и что из Азовского моря Константин поднялся по Дону до переволоки на Волгу и затем по последней реке спустился к Итилю. Не застав там кагана, который летнее время проводил в южной части своего государства, Константин по Каспийскому морю отправился в Дагестан к Каспийским воротам, под которыми в данном случае надо подразумевать Дербент, а не Дарьяльский проход, где и встретился с каганом. Вместе с тем, нет никаких оснований полагать, что в это время, т. е. около 860 г. у кагана и его двора могли быть колебания в выборе веры и связанные с этим религиозные диспуты. Каган с почетом принял Константина как полномочного представителя византийского правительства, возможно, как говорится в «Житии», участвовал в беседах с ним о вере и разрешил ему проповедь среди дагестанских гуннов — христиан, обращение которых произошло еще в VII в. Хотя в «Житии» нигде не говорится о том, что хазары были иудеи, однако тот факт, что прения о вере при дворе кагана Константин вел с иудеями, косвенно свидетельствует об иудействе хазарского двора. Предположение Марк-варта, повторенное Г. Вернадским, что обращение хазар в иудейство произошло только после миссии Константина Философап, основывается на произвольных допущениях и не может быть принято. Вернулся Константин в Крым сухим путем, причем дорогою путешественники страдали от отсутствия хорошей питьевой воды, что могло иметь место в степях Северного Кавказа.
Если основываться на «Житии», то результаты дипломатических переговоров Константина с хазарским правительством нельзя не признать более чем скромными. Однако, судя по косвенным данным того же «Жития», они окончились полным успехом.
Как уже говорилось, с утверждением в Хазарии иудейства положение хазарских христиан оказалось очень трудным. Их церковная организация была ликвидирована; возможно, практиковались и другие формы притеснения. Со стабилизацией внутреннего положения в Хазарии Византия уже не могла рассчитывать на легкие успехи в деле возвращения населенных христианами своих бывших владений в Крыму. Вместе с тем она не могла не быть озабочена положением христиан в иудейской Хазарии и не могла не пытаться утвердить их в вере и религиозной зависимости от империи. В своих переговорах с хазарским правительством Константин, вероятно, добивался свободы вероисповедания и церковной организации для хазарских христиан. Правительство Хазарии, принимая во внимание тяготение хазарских христиан к Византии и возможность дальнейшего, вслед за Готией, отпадения населенных ими областей, к тому же поддержанного военными силами Византийской империи, вынуждено было пойти, по крайней мере, на частичные уступки. Константин добился восстановления церковной организации в Крыму и на Тамани, правда, без объединения отдельных епископий в единую митрополию. Об этом свидетельствует восстановление самим Константином христианства в Фуллах, а также Нотация начала X в.
Город Фуллы, бывший административным центром хазарских владений в Крыму, вероятно, в значительной своей части был населен христианами, для обслуживания которых в конце VIII в. и была учреждена особая Хоцирская (Хазарская) епархия. Ко времени появления здесь Константина в городе господствовало язычество с его поклонением старому дубу. Лишенные церковной организации христиане или вернулись к религии своих предков, или ушли в подполье. Принятое же верхушкой Хазарии иудейство, как свидетельствуют наши источники, вообще не прививалось среди массы хазарского населения. В «Житии» рассказывается, что Константин срубил дуб, бывший средоточием языческого культа, и обратил жителей города в христианство. Надо полагать, что это обращение выразилось в восстановлении здесь церковной организации, которая теперь стала называться уже не Хоцирской, а Фулльской, так как имела узко местное значение. Фулльская архиепи-скопия, известная по Нотации начала X в., просуществовала, по крайней мере, до середины XII в., а потом слилась с Сугдейской. Вероятно, свобода христианского вероисповедания и церковной организации была предоставлена и другим городам Крыма и Таманского полуострова, благодаря чему восстанавливаются епископские кафедры в Сугдее и Таматархе. Существовавшая в то же время Готская архиепископия занимает с ними равное положение и не распространяет своей власти на хазарскую территорию.
Другой важный результат миссии Константина заключается в том, что он вооружил хазарских христиан аргументами для борьбы с иудейской пропагандой. Изложению этих аргументов главным образом и посвящено «Житие» Константина, в этой части написанное им самим или братом и спутником его Мефодием. Следует еще подчеркнуть, что, несмотря на иудейство хазар и на преследование ими христиан, Византия в IX в. держалась за них и старалась насколько возможно не обострять отношений; она еще считала полезными союзные связи с хазарами, рассчитывая на их хотя бы моральную и дипломатическую поддержку в своих бесконечных войнах с арабами.
Обадию и его ближайшим преемникам удалось подавить вооруженное сопротивление новым порядкам и утвердить власть царя (бека) в Хазарском государстве. Но они не смогли сделать иудейство государственной религией хазар, так как им пришлось считаться с сильным противодействием многочисленных христиан, а затем и мусульман, занимавших к тому же важные экономические и политические позиции в стране и поддерживаемых авторитетом наиболее мощных империй того времени — Византии и Арабского халифата. Прославленная веротерпимость хазар была вынужденной добродетелью, подчинением силе вещей, справиться с которой Хазарское государство было не в состоянии.
Некоторые ученые, рассматривавшие миссию Константина исключительно с церковно-религиозной точки зрения, недоумевали — почему понадобилось посылать в Хазарию лицо, специализировавшееся на славянских делах и к тому времени, как полагают некоторые, уже составившее славянскую азбуку? Думают, что выбор Константина Философа объясняется стремлением Византии обратить в христианство хазарских славян; некоторые даже считали, что Константин был не на Кавказе, а на Днепре и. Однако все это явно не так. Деятельность Константина и Мефодия среди славян относится ко времени после хазарской миссии. Даже изобретение славянских письмен «Паннонскос житие» ставит в связь с моравской миссией просветителей.
Когда Константин и Мефодий ехали в Хазарию, они вовсе еще не были «славянскими просветителями» и не было даже никаких намеков на их будущую роль в этом отношении. Случайное открытие в Херсоне Евангелия и Псалтыри, написанных на русском языке, возможно, сыграло решающую роль в их дальнейшей просветительной деятельности среди славян. Зная славянский язык и ознакомившись с русским алфавитом, Константин без труда смог читать русские письмена, о чем говорится в «Житии». Эти-то русские письмена, вероятно, и положены были им в основу славянской азбуки, составленной для Моравии, а Евангелие и Псалтырь, обнаруженные в Херсоне, стали, таким образом, тем зерном, из которого выросла вся позднейшая славянская, сначала переводная, а потом и оригинальная литература.
|
|
Читайте в рубрике «Хазары»: |