Империя Цинь (221—207 гг. до н. э.)
В IV в. до н. э. постепенно складываются объективные предпосылки для создания единого древнекитайского государства и все чаще высказываются доводы о необходимости преодолеть междоусобную рознь и объединить древнекитайские государства под властью одного правителя.
Одной из таких предпосылок было развитие товарно-денежных отношений и налаживание постоянных хозяйственных связей между отдельными царствами.
В IV—III вв. до н. э. уже широко была распространена металлическая монета — показатель высокого уровня развития частной собственности и товарного хозяйства. При этом на территории нескольких больших регионов, границы которых не совпадали с границами отдельных царств, происходит стихийная унификация монеты. Так, в восточных царствах получает распространение монета в виде ножа, в северных — в виде заступа. Однако наличие таможенных барьеров сдерживало развитие торговых отношений между отдельными царствами.
Чрезвычайно важной предпосылкой преодоления политической раздробленности была дальнейшая консолидация этнической общности древних китайцев.
В результате постепенной ассимиляции «варварского» населения, оказавшегося в VII—VI вв. до н. э. на Среднекитайской равнине, этническое самосознание хуася все больше и больше начинает связываться с представлением о том, что населенная ими территория находится в центре Поднебесной. Подобные этноцентрические представления были широко распространены среди многих народов древности; в Древнем Китае они привели к возникновению концепции «Срединных царств», вокруг которых живут «варвары четырех стран света». В начале периода Чжаньго такие царства, как Чу, Цинь, Янь, еще не включались в число «Срединных». Постепенно процесс консолидации этнической общности древних китайцев приводит к созданию культурного стереотипа, распространившегося на все основные царства Древнего Китар. Отражением этого было, в частности, формирование общелитературного древнекитайского языка, хотя наряду с ним продолжали существовать многочисленные диалекты.
Объединение древнекитайских царств было подготовлено самой логикой политической ситуации того времени. Стремление к ликвидации самостоятельности враждебных царств и поглощению их территории означало в перспективе дальнейшее сокращение числа независимых политических образований. Стремясь получить дополнительные шансы в борьбе против соседей, воевавших при Цинь; с другой — в каждом из наследственных владений, территория которых в общей сложности составляла в то время не менее половины империи, имелись свои собственные органы власти. Ваны имели право назначать и смещать чиновников (за исключением главного министра), собирать налоги с населения и устанавливать ту систему повинностей, которую считали необходимой.
После смерти Гао-цзу (195 г. до н. э.) сеператистские тенденции правителей наследственных владений стали проявляться все заметнее. «Поднебесная,— писал очевидец,— напоминает сейчас больного человека, у которого ноги распухли так, что стали толще поясницы, а пальцы — словно бедра. Ими невозможно пошевелить, потому что каждое движение вызывает страшную боль... Если сейчас упустить момент и не провести лечение, болезнь будет запущена и потом даже знаменитый лекарь не сможет ничего с ней поделать».
Среди всех ванов выделялся Лю Би, правитель царства У. В его владениях было более пятидесяти городов, он чеканил собственную монету, на морском берегу у него были богатые соляные копи. Стремясь^ заручиться поддержкой населения, Лю Би отменил в своем царстве налоги. В 154 г. до н. э., объединившись с шестью другими наследственными владетелями, Лю Би собрал 200-тысячную армию и двинул ее на столицу империи.
«Мятеж семи ванов» кончился полным поражением сепаратистов. Воспользовавшись удобным моментом, ханьский император лишил правителей царств права назначать чиновников и запретил им иметь свое собственное войско. Но наиболее решительный шаг к ликвидации двойственности в системе управления страной и укреплению централизованной власти сделал У-ди, время правления которого (140—87 гг. до н. э.) было периодом наивысшего расцвета Ханьской империи.
«Золотой век У-ди»
Стремясь раз и навсегда решить проблему наследственных владений, У-ди ввел новый порядок наследования статуса ванов и хоу. Отныне запрещалось передавать свое владение старшему сыну и предписывалось делить его между всеми сыновьями. Результаты этой реформы очень быстро сказались. Резкое уменьшение размеров наследственных владений привело к тому, что ваны практически лишились реальной власти и существование их царств не представляло более угрозы для империи.
Одновременно с этим У-ди провел ряд реформ, направленных на дальнейшую централизацию государственного аппарата. Им было восстановлено ведомство инспекции, введенное при Цинь Шихуане и отмененное в начале Хань. Задачей инспекторов был непосредственный контроль за деятельностью окружных чиновников. Претерпела значительные изменения и сама система назначения чиновников на должности. В обязанности начальников округов теперь вменялось систематически рекомендовать кандидатов на замещение чиновничьих должностей из числа наиболее способных молодых людей. В столице была создана академия, выпускники которой, как правило, становились чиновниками. Изменения затронули и компетенцию высших должностных лиц в государственном аппарате. Права первого советника были ограничены. Вновь созданная императорская канцелярия позволяла У-ди лично контролировать положение на местах и деятельность различных звеньев административной системы в стране.
Общему духу мер, с помощью которых У-ди добивался централизации власти в империи, соответствовала попытка унификации идеологии. Цель этого шага предельно отчетливо сформулирована крупнейшим представителем конфуцианской школы того времени Дун Чжун-шу: «Ныне ученые по-разному проповедуют, а люди неодинаково толкуют их учения. Методы ста мудрецов различны, неодинаков и смысл их учений,— у императора нет ничего, чем он мог бы поддержать единство... Все, что не соответствует «шести искусствам», изложенным в учении Конфуция, должно быть искоренено. Ересь должна быть уничтожена. Только после этого управление станет единым, законы — ясными, а народ будет знать, чему он должен следовать.
Принятие конфуцианства в качестве единой государственной идеологии означало отказ от политики первых ханьских императоров, идейным знаменем которых был даосизм с его призывом к «недеянию» правителя. Но и конфуцианство ханьского времени существенно отличалось от провозглашенного основоположником этого учения. Дун Чжун-шу и его единомышленники заимствовали некоторые положения легизма, прежде всего тезис о значении закона как средства управления страной. Тем не менее по многим кардинальным вопросам внутренней и внешней политики империи взгляды конфуцианцев и легистов по-прежнему расходились. Конфуцианцы стремились удержать У-ди от политики территориальных захватов: они считали, что «варвары» не могут быть настоящими подданными, а их земли непригодны для возделывания. Однако эти доводы не убедили императора. Добившись стабилизации внутри страны, У-ди обращает взоры за пределы своего государства.
Кочевники Центральной Азии и возникновение державы сюнну
В середине I тысячеления до н. э. в степной зоне к северу от основной этнической территории древних китайцев — бассейна реки Хуанхэ — происходит сложение общности, самоназванием которой стало «хун-ну», или «сюнну». В основе хозяйственной деятельности сюнну лежало кочевое скотоводство, определявшее особенности их культуры и быта. Необходимость постоянно перемещаться на большие расстояния вместе со скотом, «смотря по достатку травы и воды», привела к формированию своеобразной материальной культуры сюнну. Основным элементом костюма у них были штаны, необходимые при верховой езде, но до середины I тысячелетия до н. э. совершенно не известные древним китайцам. Жилишем сюнну служил разборный шалаш, крытый войлоком. Рацион состоял преимущественно из вареного мяса и кислого молока. С развитием общественного неравенства и выделением кочевой знати сюнну начинают испытывать потребность в некоторых предметах престижного потребления, которые они сами не производили. Это обстоятельство явилось основной причиной того, что общество кочевников-сюнну оказывается зависящим от обмена с земледельцами бассейна Хуанхэ. Иногда такой обмен носил мирный характер, чаще же он приобретал форму грабежа и военных набегов.
К III в. до н. э. постепенно складывается структура сюннуского объединения, перераставшего в примитивное государственное образование. Во главе его стоял правитель — шаньюй, власть которого стала к этому времени наследственной. Шаньюю подчинялись 24 предводителя, владевших определенной территорией. Существовала система повинностей, основной среди которых была обязанность каждого мужчины нести военную службу. Армия шаньюя состояла почти исключительно из конных отрядов, обладавших преимуществом перед тяжелой пехотой древних китайцев: уклоняясь от решительного сражения, сюнну наносили ей неожиданные удары и мгновенно скрывались, уводя пленных и увозя добычу.
Воцарение Хань совпадало с выдвижением шаньюя Маодуня, сумевшего создать мощную кочевую державу сюнну, которая, несмотря на относительную малочисленность населения, становится силой, способной противостоять древнекитайской империи. В 200 г. до н. э. Гао-цзу попытался напасть на сюнну, но был окружен и лишь чудом избежал плена. Ханьские императоры вынуждены были пойти на заключение унизительного для них «союза мира и родства», откупаясь от набегов кочевников богатыми подарками и отдавая в жены шаньюям девушек из знатных семей.
Внешняя политика империи Хань во II—I вв. до н. э.
Укрепив свои позиции, У-ди решает покончить с таким положением. Он создает мобильные конные подразделения, которые стали основной силой в борьбе против сюнну. Против кочевников применили их же собственную тактику внезапных нападений. Военные кампании 127—119 гг. до н. э. принесли ханьским войскам первые победы. Используя в качестве военного плацдарма «пограничные округа» У-ди развертывает активные действия против сюнну. Так постепенно меняется характер войны: оборонительная вначале, она становится для Хань средством захвата все новых и новых территорий.
С военными действиями против сюнну были связаны и первые контакты Хань со странами «Западного края» (так называли в то время территорию современного Синьцзяна и Средней Азии).
Готовясь к войне с сюнну, У-ди направил в 139 г. до н. э. своего посла Чжан Цяня на поиски племен массагетов, разбитых сюнну и переселившихся на запад. Чжан Цянь вернулся в столицу через 13 лет. не добившись своей главной цели. Но последствия его путешествия были тем не менее весьма существенными. Благодаря Чжан Цяню древние китайцы открыли для себя неведомый дотоле мир: они впервые получили достоверные сведения о Бактрии, Парфии, Фергане и других государствах Средней Азии. После вторичного путешествия Чжан Цяня Ханьская империя установила отношения со многими из этих государств. Эти связи имели не только политическое значение. Они способствовали интенсивному обмену культурными достижениями. Именно в это время в Китай проникают из Средней Азии некоторые не известные там ранее сельскохозяйственные культуры (виноград, бахчевые), музыкальные инструменты, предметы утвари. Позднее через «Западный край» в Китай из Индии проник буддизм.
Большого напряжения сил потребовали войны Ханьской империи с племенами юэ, населявшими юго-восточные приморские районы. Используя внутренние противоречия между племенами юэ, У-ди в 111 г. до н. э. бросил против них свои войска. Ханьской империи удалось одержать победу над наньюэ и большая часть их земель была присоединена к империи.
Расширение территории Хань на юго-западе было связано с попытками найти путь в Индию. Во время путешествий по «Западному краю» Чжан Цянь узнал о существовании этой большой и богатой страны. Из рассказов купцов он сделал вывод, что государство Хинду расположено по соседству с землями «юго-западных варваров». Так древние китайцы называли племена, населявшие большую часть современной Юньнани и юг Сычуани. В IV—III вв. до н. э. здесь возникает несколько крупных союзов племен, наиболее значительным среди которых было раннегосударственное объединение Дянь. В 130 и 111 г. до н. э. У-ди дважды предпринимает походы против «юго-западных варваров». И хотя путь в Индию и не был найден, к Ханьской империи были присоединены большие территории.
Наконец, еще одним объектом ханьской экспансии становится в период правления У-ди Корейский полуостров. В 109 г. до н. э. Хань наносит удар, по государству Чосон с двух сторон: одна армия двигается через Ляодун, другая — через Бахайский залив. На захваченных землях создаются ханьские округа.
Так на протяжении второй половины II в. до н. э. Ханьское государство значительно расширило свои границы. Ханьская империя становится одним из могущественных государств древнего мира наряду с Парфией и Римом.
Начало кризиса империи
Длительные войны с соседями, в особенности с сюнну, существенно сказывались на состоянии экономики страны. Необходимость постоянного пополнения армии отвлекала наиболее активную часть населения от занятий в основной сфере общественного производства — в земледелии. Императорская казна, значительно пополнившаяся к концу II в. до н. э., не могла компенсировать расходы на войну.
Для того чтобы получить дополнительный источник доходов, У-ди принимает в 120 г. до н. э. предложение о введении государственной монополии на добычу соли и производство железных орудий. Соль была наряду с зерном важнейшим предметом потребления в самых широких слоях общества; спрос на железо непрерывно возрастал в связи со все более широким применением железных орудий труда в земледелии. Поэтому соляные копи и металлургические мастерские давали значительный доход. После введения монополии в большинстве округов империи были созданы специальные ведомства, отдававшие эти предприятия на откуп богатым купцам и ремесленникам. Расходы по добыче и переработке сырья брал на себя откупщик; государство снабжало его необходимым оборудованием и закупало готовую продукцию по твердым ценам. Такого рода монополия давала доход казне, но отрицательно сказывалась на ассортименте и качестве железных орудий, от которых, по словам современника, «зависела жизнь и смерть земледельца». Поэтому вскоре после введения монополии против нее начали выступать многие государственные деятели. В 81 г. до н. э. этот вопрос стал предметом ожесточенной дискуссии при дворе. Результатом ее была отмена монополии на производство и продажу вина, введенной до того, в 98 г. до н. э.
Одним из проявлений экспансионистской политики У-ди в первые десятилетия его правления было создание на вновь присоединенных землях системы военных поселений. Солдаты, несшие караульную службу на границе, должны были одновременно заниматься земледелием, чтобы обеспечить себя провиантом. Документы, обнаруженные при раскопках одного такого военного поселения [близ Цзюйяня (бассейн реки Эдзинейгол)], свидетельствуют о лишениях и трудностях, с которыми пришлось столкнуться поселенцам. «Здесь очень жарко, кругом песок, а зимой сильные морозы»,— писал один из них. В описях казенного имущества поселенцев то и дело фигурируют котлы, ставшие непригодными для варки пищи, и арбалеты, тетива которых постоянно рвется; снабжение пограничных районов оружием и инвентарем было крайне затруднено.
В 89 г. до н. э. обсуждалось предложение организовать далеко на западе новые военные поселения. Рескрипт, изданный по этому поводу У-ди представляет своего рода итог всей деятельности этого императора на протяжении полувека. Отклоняя предложение о выведении военных поселений, У-ди признает, что его завоевательная политика не принесла желаемых результатов, а лишь «утомила Поднебесную». Желая «показать свое намерение дать отдых стране», У-ди провозглашает отказ от дальнейших военных действий против сюнну и «глубоко раскаивается в прошлых действиях».
Так закончился «золотой век У-ди», когда Ханьская империя пережила апогей своего политического и экономического могущества и вновь оказалась во второй половине I в. до н. э. в состоянии глубокого внутреннего кризиса. Оценивая современную ему ситуацию, Сыма Цянь подчеркивал, что процветание первых лет правления У-ди, когда «амбары в столице и на периферии были полны зерном», неизбежно и неотвратимо шло к своей противоположности, к упадку и неустроенности: «Страна устала от непрерывных войн, люди объяты печалью, запасы истощились и не могут обеспечить расходов». Сыма Цянь дает этому объяснение в духе представлений о цикличности истории: «Вещи, достигнув своего предела, начинают приходить в упадок, и изменение их неизбежно».
Социально-экономические отношения на рубеже нашей эры
Высшую прослойку господствующего класса ханьского общества составляла титулованная знать. В эпоху Хань в общей сложности существовало 20 рангов знатности. Обладатели девятнадцатого и двадцатого ранга получали на «кормление» определенное количество дворов, с которых они имели право собирать налог в свою пользу. Лица, имевшие девятый или более высокий ранг знатности, пользовались рядом привилегий (они, в частности, не отбывали повинностей). Титул знатности мог быть пожалован императором за услуги, его можно было купить (в 18 г. до н. э. было установлено, что каждый последующий ранг знатности стоил 1000 монет; до этого цена рангов исчислялась в натуре, зерном).
Наиболее многочисленным и сложным по социальному составу был класс свободных простолюдинов. К ним относились прежде всего непосредственные производители-земледельцы, в среде которых в III—I вв. до н. э. шел процесс социальной дифференциации. К простолюдинам причислялись также мелкие и средние ремесленники и торговцы.
Особое место в ханьском обществе занимали рабы. Наряду с частными существовали государственные рабы. Если главным источником рабов первой категории были разорившиеся простолюдины, продававшие себя или своих детей ради долгов, то государственные рабы пополнялись главным образом за счет родственников лиц, осужденных за преступления. Согласно ханьским законам, «жена и дети преступника обращаются в рабов и подвергаются клеймению». Дети рабов считаются рабами.
Вместе с тем в ханьском обществе сравнительно легко можно было перейти из одного социального слоя в другой. Разбогатевший простолюдин имел право при благоприятных условиях купить ранг знатности и тем самым приобщиться к привилегированным слоям общества. Представители знати, вызвав неудовольствие императора, вместе со своими родственниками могли быть обращены в рабов. Наконец, раб мог рассчитывать на возвращение в число свободных, что по крайней мере теоретически открывало перед ним возможность добиваться богатства и знатности. Наиболее показателен в этом отношении пример карьеры знаменитого ханьского полководца Вэй Цина и его сестер. Их матерью была рабыня. Однако Вэй Цин за свои военные заслуги получил высший ранг знатности; его старшая сестра попала в гарем к У-ди и стала затем императрицей; вторая сестра Вэй Цина стала матерью полководца, также удостоившегося высшего ранга знатности; третья его сестра вышла замуж за одного из сановников.
Общее количество рабов в Древнем Китае II—I вв. до н. э. точно неизвестно, однако о рабах в источниках говорится довольно часто. Сообщается, что при У-ди у крупных купцов было конфисковано несколько десятков тысяч частных рабов. Некоторые знатные сановники того времени .имели по несколько сот рабов. У некоего Чжан Ань-ши, например, насчитывалось 700 рабов, эксплуатируя которых он «смог накопить богатство».
В I в. до н. э. была широко распространена работорговля. «Ныне,— говорится в источнике,— существуют рынки, где торгуют рабами, помещая их в одном загоне со скотом». Сделка по купле-продаже рабов оформлялась официальным документом, по форме сходным с купчими на недвижимое имущество. Сохранился текст одной купчей на раба, датированный 59 годом до н. э.: «В третьем году периода правления Шэнь-цзюэ, в первой луне, пятнадцатого дня, Ван Цзы-юань, мужчина из округа Цзы-чжун, купил у женщины Ян Хой из Аньчжили уезда Чэнду приобретенного при жизни ее мужа раба Бянь-ляо. Договорились о цене в 15 тысяч монет. Раб обязан беспрекословно выполнять все указанные ниже виды работ... В случае ослушания раб может быть наказан ста ударами...»
Следует отметить, что цены на рабов в это время были очень высокими. Престарелый Бянь-ляо был продан за 15 тыс. монет; столько же стоил молодой раб. Взрослая рабыня стоила 20 тыс. монет, а взрослый раб —40 тыс. (лошадь примерно в то же время можно было купить за 4 тыс., быка — за 1,5—4 тыс. монет).
В Ханьской империи существовало два основных налога — поземельный и подушный. Снижение размеров поземельного налога в начале Хань сыграло положительную роль в восстановлении экономики страны. Однако в I в. до н. э. положение изменилось. По мере того как земельная собственность концентрировалась в руках крупных землевладельцев, сравнительно низкий поземельный налог оказывался выгодным в первую очередь для богатых хозяев. Напротив, подушный налог, основная тяжесть которого падала на рядового земледельца, непрерывно повышался. В отличие от поземельного подушный налог выплачивался не зерном, а деньгами. Подушным налогом обычно облагалось все население империи в возрасте от 7 до 56 лет. Однако при У-ди его стали взимать с детей начиная с трехлетнего возраста. Для беднейшей части населения это было непосильным бременем.
Простолюдины не только платили налоги, но и должны были в возрасте от 20 до 56 лет отбывать воинскую и трудовую повинности. Чиновники и знать освобождались от повинностей, от них можно было откупиться. Тех же, кто не располагал достаточными средствами для откупа, отбывание трудовой повинности нередко приводило к разорению.
Легализация купли-продажи земли в IV в. до н. э. привела к тому, что общинники превратились в большинстве своем в мелких земельных собственников. В ханьское время община уже перестала быть субъектом земельной собственности, хотя и продолжала накладывать известные ограничения на свободное отчуждение земли. Как показывают ханьские купчие на землю, продавец и покупатель должны были заручиться согласием на сделку со стороны членов общины, что выражалось в обычае «угощения» свидетелей.
Имущественное расслоение в среде мелких земельных собственников приводило к обезземелению значительной части крестьян. Лишившись собственной земли, крестьянин вынужден был арендовать ее у крупных землевладельцев на крайне невыгодных условиях: арендная плата составляла в эпоху Хань половину урожая. Все большее распространение получает и наемный труд. Разорившиеся земледельцы нередко попадали в рабскую зависимость. Одновременно с этим шел процесс концентрации земельной собственности в руках крупных богачей. Еще Дун Чжун-шу в своем докладе императору У-ди настоятельно советовал ограничить частновладельческие земли, чтобы отдать их тем, у кого земли недостаточно, и тем самым предотвратить накопление земель. Аналогичные предложения неоднократно вносились и позднее. В 6 г. до н. э., например, предлагалось ввести ограничения на частное владение землей и рабами. Предельная норма площади частной земли устанавливались в 30 цин на человека (1 цин = 4,7 га); число рабов не должно было превышать у простолюдинов 30, у представителей знати —100, у высшей аристократии —200. Проект этот не был проведен в жизнь, так как натолкнулся на сопротивление крупных земельных собственников. К началу I в. н. э. рост крупной земельной собственности продолжает оставаться одной из наиболее жгучих социальных проблем.
|
|
Читайте в рубрике «Древний Китай»: |