Государственный аппарат управления Парфии
Степень зависимости царств входивших в состав Парфянской державы от центральной власти была различной — обстановка часто менялась, причем не последнюю роль здесь играла борьба за аршакидский престол. Парфянская держава многими учеными определялась как феодальная, а мелкие владетели и даже сатрапы рассматривались в качестве вассалов «великого царя». Эта терминология, заимствованная из западноевропейской истории, может ввести в заблуждение. Парны были кочевниками с кочевническими традициями власти. Они завоевали оседлые области, в которых сохранялись черты как ахеменидской системы управления, так и более поздней селевкидской. При первых Аршакидах греческая культура и идеология продолжают господствовать, что вполне естественно. Кочевое племя, отнявшее власть у эллинистической монархии, в течение долгого времени — до Митридата I или даже до Митридата II — должно было ощущать ненадежность своего нового положения. Кочевнические традиции еще очень сильны при первых аршакидских царях. Но и позднее, когда государство вполне сложилось, внутренние кризисы и борьба на два фронта (с римлянами — на Западе, с кушанами — на Востоке) вели к ослаблению центральной власти и усилению родовой знати.
Можно не сомневаться, что парфяне заимствовали свои основные представления о царе и царском достоинстве у Селевкидов и Греко-Бактрии; раннеаршакидское государство в своей организации и идеологии должно было иметь много общего с селевкидской державой и другими эллинистическими царствами. Но существовал ряд черт, отличавших парфянского царя от эллинистического монарха. Уже отмечалось выше существование необычного порядка престолонаследия у индо-парфян. Мы не располагаем такими же сведениями для самих парфян, но, возможно, отголосок такого порядка наследования следует видеть во вступлении на престол Митридата I (брата и преемника Фраата I), а также в других, более поздних случаях, когда преемником царя оказывался его брат. Переход царской власти к самому старшему или наиболее влиятельному лицу в большой семье или в роде встречается в кочевнических государствах Центральной и Средней Азии. Именно здесь, а не в матриархате или в матрилинейном наследовании, как мне кажется, лежат истоки порядка престолонаследия, характерного для индо-парфян и, может быть, для Аршакидов49. Это не исключает, конечно, важной роли цариц в Парфянском государстве (как и во многих других монархиях), но нет никаких сведений о том, что матрилинейность в парфянской системе наследования престола имела решающее значение.
Нарастающая «феодализация» Парфянского царства проявляется в таких деталях, как распространение единообразного костюма воина и инсигний в период после Митридата II50. Действительно, после Митридата II, когда прямая линия царей, идущая от основателя династии, прекратилась, значение родовой знати с ее синедрионом или советом (Страбон, XI, 516) возросло в такой мере, что знать утверждала вступление на трон, а иногда даже назначала царя царей. Слабость центральной власти проявлялась и в том, что, по-видимому, не существовало фиксированного порядка престолонаследия, узаконенных норм, которые бы определяли выбор нового царя среди представителей династии. Переплетение традиций рода и родовой иерархии знати с административной системой, унаследованной от Лхеменидов и Селевкидов, наложило отпечаток и на титулатуру должностных лиц и правителей отдельных областей Парфянской державы. Во многих случаях, очевидно, одни и те же должности обозначались по-разному.
Когда парфяне завоевали земли Селевкидов, находившиеся под непосредственным управлением греков, они встретились с городами полисного типа и городами, которые выросли из военных колоний. Парфяне застали и старую, восходящую еще к Ахеменидам систему сатрапий, уже частично видоизмененную, а также селевкидские епархии и гипархии, видимо находившиеся в подчинении сатрапов. Многие из епархий территориально совпадали с сатрапиями. В первый период своего владычества парфяне проводили политику поощрения полисов и греческой культуры и, очевидно, сохраняли прежнюю селевкидскую систему администрации в тех районах, где она существовала. Мы знаем, например, о некоем Багазе, которого Митридат I назначил правителем Мидии (Юстин, XLI, б, 7), а также о Гимере, правившем Месопотамией (там же, XLII, 1, 3). В греческой надписи Митридата II, высеченной на знаменитой Бехистунской скале, упомянут титул «сатрап сатрапов», созданный по аналогии с титулом «царь царей»51. Должность сатрапа, видимо, утратила свое прежнее значение правителя огромной территории, но титул «сатрап» продолжает часто встречаться в античных источниках62. Можно полагать, что одна из причин усиления знати кроется в пожалованиях великим царем уделов своим родным и приближенным, главным образом в областях, через которые проходил древний путь из Селевкии на Тигре в Бактрию и Арахосию. Со временем эти земли, составлявшие первоначально царский домен, стали мало чем отличаться от областей, управлявшихся наместниками,—Армении, Адиабены и других. Смешению парфян с местной аристократией способствовали и брачные союзы.
Наряду с этим в парфянское время сохранялись традиционные иранские представления об обществе и царской власти, пережившие Ахеменидов и Селевкидов. Легенда о семи знатных родах, которые возводят царя на престол, вновь появляется при Аршакидах, хотя маловероятно, что у парфян действительно было семь родов высшей знати. Мы знаем названия некоторых из этих родов и можем даже локализовать их основные владения, хотя, вероятно, каждый из таких родов имел земли в разных частях державы. Из арабских источников и случайных упоминаний античных авторов следует, что главная резиденция рода Каренов была в Нихавенде, в Мидии, рода Суренов —в Сеистане, рода Михранов — около Раги (Рей, близ Тегерана). Мих-раны связаны, вероятно, с родом Спандиада, который также относят к области Раги. В источниках упоминаются и другие знатные фамилии, но о них известно очень мало. Таковы Спах-паты в Гургане (?), сменившие, очевидно, дом Гева, или род Зек в Атропатене, пришедший на смену местной династии в конце парфянского периода. «Феодальные» князья, стоявшие во главе таких родов, имели собственные военные отряды — Плутарх (в биографии Красса) говорит о войске, которое возглавлял Сурен в битве при Каррах. Совет родовой знати решал многие важные дела, особенно в последний период существования Парфянского царства.
Согласно Плутарху и Юстину (XLI, 2, 5), парфяне делились на свободных, составлявших меньшинство, и рабов, или зависимых людей. Под свободными в этих источниках понимается верхушка знати, azatan, а также другие знатные роды и царские вельможи — «вазурги» среднеперсидских надписей. Можно предполагать, что «вазурги» занимали руководящее положение при дворе и в армии, имели особые титулы и права. В аршакидский период оформился сложный ритуал придворных церемоний, пышная титулатура и другие внешние черты «феодального» общества. Обилие титулов и званий затрудняет анализ структуры административного аппарата и бюрократической иерархии в Парфянском государстве. Следует также учитывать, что система управления Месопотамии сильно отличалась от условий, сложившихся, например, в Хорасане или в
какой-либо другой части державы; некоторые административные институты сохранили важное значение для одних областей, но исчезли в других. Ни у парфянского чиновничества, ни даже в титулах и званиях, которые носила знать, нельзя обнаружить твердо установленной системы. Если ограничиться только парфянской эпохой и не привлекать более поздние источники — сасанидские надписи, сочинения арабских и армянских авторов, то достоверных данных об административном устройстве, должностных лицах и званиях оказывается очень немного.
Раскопки города Дура-Эвропос на Евфрате (на территории современной Сирии, близ границы с Ираком) дали много сведений о жизни и системе управления этого важного стратегического центра римско-парфянской пограничной области. Город был основан Селевком I и в течение какого-то времени находился под властью парфян. В Дура-Эвропос открыты не только парфянские, но и греческие, латинские, арамейские и среднеперсидские надписи и документы. Греческих текстов больше всего; некоторые из них содержат ценные данные о парфянских должностях и званиях. Особый интерес для нас представляет пергамент X из Дура-Эвропос — долговой контракт, в котором упоминается несколько парфянских сановников и приводятся их титулатура, имена и почетные звания. Установить различия между этими тремя категориями обозначений лиц у иранцев весьма трудно — со времен Геродота и до наших дней иноземные наблюдатели часто путают их.
Сатрапы должны были составлять основу парфянской администрации, хотя их положение изменилось по сравнению с ахеменидским периодом. Судя по документам из Нисы, марзбан, буквально «охраняющий границу», «маркграф», стоял над сатрапом. Менее значительной фигурой, чем сатрап, был дизпат — начальник укрепленного селения или крепости. Марзбан может быть синонимом для паткоспана (patikospun), титула, засвидетельствованного для сасанидского периода. Три звена управления — марзбан, сатрап, дизпат — существовали, по-видимому, прежде всего на территориях иранских областей Парфянского царства. В других частях державы административное устройство имело свои особенности. Для Закавказья мы часто встречаем термин, представленный в формах bitaxS, pitiaxei, vitaxa, арм. bdeasx; этот термин отождествляется с batesa контракта из Дура-Эвропос. Я склонен сопоставлять bitaxs с nohodar, «занимающим первое место», и толковать bitaxS как «(правитель?) второго места». Неясно, ограничивалось ли употребление этого титула северо-западной частью владений Парфии, но только в этих областях он засвидетельствован. Необходимо еще раз подчеркнуть, что обладатели этого титула занимали различные должности; попытки установить прямую связь между титулами и функциями сановников, носивших эти титулы, часто оказываются безрезультатными.
Военные черты, характерные для государственного устройства селевкидской державы, видимо усилились при парфянах, но любая попытка реконструировать иерархическую систему вассальной зависимости при Аршакидах может быть лишь предположительной из-за скудости источников и неясностей в терминологии. Сведения, относящиеся к парфянскому периоду, очень отрывочны, но мы встретим много пережитков парфянских институтов, когда будем рассматривать структуру сасанидской империи. Значение городского самоуправления в греческих полисах западной части Парфянского государства постепенно уменьшалось, полисы оказывались в большей зависимости от царя и царских наместников, что отчетливо прослеживается по монетам.
Данные об экономическом строе Ирана в парфянское время пока еще очень скудны. Сопоставление с Римской империей, экономическая история которой хорошо известна благодаря множеству источников и исследований, весьма рискованно — различия между двумя державами были очень велики, так что можно привлекать для сравнения лишь некоторые факты. Известна порча римской монеты во II и еще сильнее в III в. н. э. Сходное явление, хотя и не столь отчетливо, может быть прослежено в парфянском чекане, особенно после Вологеза I. Тетрадрахма, распространенная в державе Селевкидов и в еще большей мере в Греко-Бактрийском царстве, уступила в I в. до н. э. свое место драхме. Цены, по-видимому, неуклонно росли; в последний период существования Парфянского царства состояние экономики было особенно тяжелым. Труд рабов, экономически невыгодный, продолжал использоваться, однако в целом можно говорить об упадке рабовладельческих отношений (как это характерно и для поздней Римской империи); одновременно росло значение закабаленных крестьян-общинников. Сведений о категориях рабов и формах рабовладения в парфянском Иране сохранилось очень немного, так что приходится привлекать более поздние, сасанидские источники. Можно полагать, что в парфянский период различались, по крайней мере, две категории рабов (известные из сасанидского судебника): рабы-военнопленные и местные жители, которые сами продали себя или были обращены в рабство за долги. Римский колонат и практика сдачи в аренду участков земли внутри больших поместий стали известны парфянам в последний период их владычества. Крупных рабовладельческих поместий типа римских латифундий в Парфянском царстве, как и в державе Сасанидов, было немного; такие поместья могли существовать, скорее, в Месопотамии, нежели в области Иранского нагорья. Плутарх сообщает, что подавляющее большинство парфянского войска Сурена составляли пелаты («клиенты, наемники») — по-видимому, речь идет о какой-то категории зависимых людей. Роскошь аршакидского двора, содержание которого требовало огромных средств, как и дворов знати и мелких царьков, переход больших массивов земель в руки царских вельмож и сановников, наконец, изнурительные войны — все это вело к разорению крестьян-общинников.
Очень мало известно о налогах и податях в Парфянском государстве; по-видимому, система налогообложения различалась по областям. Более поздние источники, прежде всего Талмуд, позволяют составить представление о практике, сложившейся в Месопотамии парфянского времени. Здесь взимался поземельный налог — в Талмуде tasqn и подушная подать, keraga,— термин, который может быть сопоставлен с более поздним обозначением поземельного налога при арабах — харадж. В Месопотамии, как и в Палестине, лицо, платившее налог в определенном городе, считалось гражданином этого города (соответственно для селения — членом данной сельской общины) и было зарегистрировано в соответствующих фискальных учреждениях. Если общинник оказывался не в состоянии вносить свою долю подати, то земельный участок, который он обрабатывал, должен был быть возвращен царю, так как теоретически царь считался верховным собственником всех земель. Общинник мог продать себя или свою семью в рабство тому, кто уплатит за него подати. Подушная подать не взималась со знати, воинов, жрецов и чиновников. Существовало много других поборов и повинностей, в том числе трудовая повинность на государственных работах, называемая в Талмуде angarja6*. Известно о пошлинах на речной перевоз, на соль, на ввоз и на продажу рабов; перечень налогов и поборов можно было бы увеличить.
Много написано о парфянской армии, которую римляне знали хорошо. Регулярная армия была создана, видимо, при Митридате II, причем, в отличие от селевкидского войска, основной ударной силой стала конница. Парфянская кавалерия подразделялась на легкую, состоявшую главным образом из лучников, наводивших страх на римлян, и тяжело вооруженных всадников— клибанариев с тяжелыми копьями и катафрактариев с луками.
Значительное развитие получила в парфянский период торговля. Много парфянских монет, особенно первой половины I в. н. з., найдено на Волге, на Кавказе, в Восточном Туркестане и в других местах. Открытие римлянами в I в. до н. э. муссонного течения облегчило торговлю пряностями и предметами роскоши, которые шли в Рим из Индии и стран Дальнего Востока. Для этого же времени в китайских источниках засвидетельствованы парфяно-китайские сухопутные контакты. Агрессивная династия Хань временами простирала свою власть на Восточный Туркестан, а купцы, конечно, проникали еще дальше. С упадком могущества ханьского Китая и Парфян во II в. н. э. посредничество в торговле и контроль над торговыми путями Запада с Востоком перешли к кушанам, ставшим преобладающей силой в Центральной Азии. Переселение в Мервский оазис примерно 10 тыс. римских пленников, захваченных парфянами в битве при Каррах (об этом сообщает Плутарх), дало повод для интересных гипотез о непосредственных контактах римлян с китайцами на территории Туркестана.
|
|
Читайте в рубрике «Древний Иран»: |