Памятники урартской архитектуры
Урартские каменные постройки сохранились в сильно разрушенном виде, да, кроме того, большинство этих развалин находится еще под землей.
Во время археологических работ на Топрах-кале в 1879—1880 гг. были раскопаны развалины храма, расположенного в северной части крепости.
Раскопки открыли нижние части стен, сложенных из крупных, хорошо отесанных блоков светло- и темно-серого камня, чередовавшихся в шахматном порядке. Позднее эти стены были по камням растащены местными жителями, и германская экспедиция обнаружила только один фундамент постройки.
Фундаментом храма служила платформа высотой от 0,5 до 4,5 м, сложенная из крупных камней, обработанных рустовкой. Такая техника обработки камня встречается и в урартских постройках Армавира (Аргиштихинили).
По размерам храм на Топрах-кале был небольшим, длина платформы равнялась всего 21 м, а ширина 13,5 м.
Остатку стен, обнаруженные при раскопках, не дали возможности реконструировать храм, и о внешнем виде урартских храмов мы можем судить только по изображению на рельефе из дворца Саргона (сцена разграбления ассирийцами храма бога Халди в Мусасире).
Трудно определить время постройки Мусасирского храма, но из указания Луврской таблички о том, что в храме находилась статуя Сардури, сына Ишпуини, можно-заключить, что Мусасирский храм уже существовал в конце IX или в начале VIII в. Очень вероятно, что он был сооружен в конце IX в. братом Сардури, урартским царем Менуа, присоединившим Мусасир к урартским владениям еще в начале своего правления, о чем говорится в двуязычном тексте Келяшинской стелы.
Архитектурные формы храма бога Халди в Мусасире представляют исключительный интерес. Они совершенно отличны от известных нам месопотамских, ассирийских и вавилонских форм храмов.
Храм сооружен на высокой платформе (четверть общей высоты здания); на платформу вела лестница, которая на рельефе была отмечена, по-видимому, краской и потому не сохранилась. Храм имел двускатную крышу с высоким фронтоном, увенчанным изображением копья. Невысокая дверь, вход в храм, расположена в центре фасада, но сторонам входа помещались два больших копья и две статуи в молитвенной аозе.
Фасад украшен шестью столбами или колоннами без капителей и баз, но с поперечными валиками. По изображению нельзя решить, были колонны храма в сечении круглыми, прямоугольными или представляли пилястры. Первое предположение более правдоподобно и вероятно. До нас дошло большое количество отдельных частей урартских колонн, всегда имеющих круг в сечении; квадратное или прямоугольное сечение не встречалось ни разу.
Из центра Урарту и из его окраинных областей происходят базы колонн, части стержней и капители, причем древнейшие из них, с именем Ишпуини, сына Сардури, относятся к IX в. В Закавказье (район Армавира) были обнаружены две базы колонн с посвятительными надписями Аргишти, сына Менуа. Урартские колонны составлялись из отдельных частей — базы, капители и нескольких барабанов ствола. Каждая часть имела вверху углубление, а внизу выступ, так как при установке колонн верхний барабан вставлялся в нижний. Никаких металлических скреп, по-видимому, не существовало. Поперечные валики на колоннах Мусасирского храма, быть может,, передают декоративно отмеченные швы на месте скрепления отдельных частей стержня.
Стены храма были украшены круглыми щитами, с сильно выступающей средней частью, помещенными как на колоннах, так и в простенках между ними.
Эти декоративные щиты, по форме совпадающие со щитами, найденными на Топрах-кале и Кармир-блуре, подробно описываются в тексте Луврской таблички, где отмечаются также и скульптуры из бронзы, поставленные перед храмом.
Уже с первого взгляда устанавливается связь Мусасирского храма с некоторыми архитектурными памятниками Малой Азии, с прототипами классических древнегреческих храмов.
Храм в Мусасире, таким образом, открывает нам неизвестные страницы истории архитектуры Передней Азии, представляя древнейший из известных типов храма с фронтоном и колоннадой, который лег в основу античной архитектуры.
ЛеманТаупт совершенно справедливо связывал Мусасирский храм с памятниками Пафлагонии, а Герцфельд указывал на то, что фронтон храма, украшенный геометрическим узором, напоминает фригийские образцы.
Связи малоазийского искусства с урартским не ограничиваются лишь Мусасирским храмом. В частности, довольно давно было отмечено, что капители колонн ионийского стиля имеют декоративные элементы, сходные с урартскими. Так, характерный для Ионии орнаментальный мотив «овы» (kymation), представляющий стилизованный венец из листьев, свой реалистический облик сохранил в урартском искусстве, но не на архитектурных памятниках, а на металлических изделиях. Тут следует отметить одну чрезвычайно характерную особенность урартской архитектуры — незначительную роль орнаментации в камне. Все дошедшие до нас обломки и части урартских колонн лишены какой бы то ни было резьбы по камню. Скульптура не была органически связана с архитектурой. И даже в пещерных помещениях, где резьбе был предоставлен широкий простор, этот вид искусства не получил своего развития. Помещения, высеченные в скалах, имеют на стенах лишь несложные декоративные изображения, тесно связанные с формой сооружения или же имитирующие особенности наземных построек, которые служили образцом для оформления пещерных помещений.
Урартские архитектурные памятники украшались или металлическими предметами (как щиты и статуи), не имеющими органической связи с архитектурой, или разноцветной каменной инкрустацией.
Вопрос цвета в урартской архитектуре, по-видимому, имел большое значение. Выше было указано, что храм на Топрах-кале был построен из разноцветного камня. Моисей Хоренский, приводя легенду о постройке города Вана царицей Шамирам, говорит о роскошных зданиях, разукрашенных различными красками и разноцветными камнями.
Об искусстве использования в декоративных целях цветного камня свидетельствует другой архитектурный памятник, открытый на Топрах-кале. Около него находились развалины какого-то здания, возможно, дворца, построенного из сырцового кирпича, с остатками каменного пола и стенной панели, украшенными каменной инкрустацией. В светлых и темных плитах пола вырезались круглые лунки, куда вставлялись концентрические кольца из разноцветного камня: черного, темно-красного и белого. В центре колец помещалась коническая вставка плоским основанием вверх, которая закреплялась посредством металлического штифта. Наряду с инкрустацией этого типа в том же здании обнаружены прямоугольные и фигурные вставки. Сложный узор составлялся также из комбинации вставок ласточкина хвоста и ромбов.
Раскопки на Арин-берде и на Кармир-блуре свидетельствуют о том, что в урартской архитектуре и роспись стен имела широкое распространение.
При разведочных раскопках 1950 г. одного из разрушенных помещений на Арин-берде удалось обнаружить остатки замечательных росписей, выполненных в основном синей и красной краской по белому фону стен. Раскопки в южной части помещения позволили установить последовательность орнаментальных элементов. В верхней части стены, на выступающем вперед карнизе, располагались круги, с вписанными в них многолучевыми звездами. Ниже шел ряд пальметок характерного ассирийского типа, с чередованием синих и красных цветов, а под ним полоса, заполненная рядом ступенчатых башенок, также обычных в ассирийских росписях. Под этими тремя орнаментальными рядами шел неширокий фриз, заполненный фигурками бычков и баранов, а еще ниже роспись, изображающая священные деревья со стоящими по их сторонам божествами. По форме деревья близки к изображениям деревьев на шлемах Аргишти и Сардури, но выполнены они гораздо схематичнее; синей краской отмечены внешний контур, стввл и ветви, оканчивающиеся круглыми плодами. Фигуры божеств также напоминают изображенных на шлемах; они безбородые и бескрылые, в руках держат плод и корзину. Ниже этого фриза были помещены более крупные изображения божеств (например, божество на льве, обнаруженное в 1952 г.).
На Кармир-блурев 1949 г., в кладовой №25, были найдены обломки росписей, по Bceй вероятности, украшавших помещения верхнего этажа. Небольшие обломки глиняной обмазки стен с росписью содержат орнаментальные мотивы (круги с вписанными и них крестами, перекрещенные полосы, связанные кругами с розетками в центрах, части фигур крылатых божеств — лицо, части крыльев и платья и обломки дисков с отходящими лучами, на концах которых помещены пальметки и гранатовые яблоки). По-видимому, около этих дисков с обеих сторон и были помещены коленопреклоненные фигуры крылатых божеств.
От сильного пожара, возникшего во время штурма Тейшебаини, изменился цвет росписей, но исследования, произведенные В. Н. Кононовым, позволяют дать реконструкцию красок. Роспись выполнялась на белом фоне, создаваемом огнестойкой белой глиной (каолин), нанесенной толстым слоем. Для прочерчивания контуров росписи и для нанесения вспомогательной сетки применялась черная краска (сажа), также не изменяющаяся при высокой температуре. Из природных минеральных красок для росписей использовались две красные краски: одна — ярко-красная, богатая железом красная охра, потерявшая при высокой температуре в пожаре яркость и приобретшая красно-коричневый тон, и другая красная краска, более светлая, чем первая, перешедшая под влиянием температуры в тусклую красную краску.
Синей краской была замешанная на клею фритовая лазурь (толченая смальта), широко применявшаяся в древнем Египте и в Ассирии. На росписях из Арин-берда синяя краска сохранилась в виде осыпающегося порошка, так как клеющее вещество уже разложилось.
На Кармир-блуре были найдены комки ярко-синей краски, замешанной на глине; такой же порошок обнаружен при раскопках 1916 г. на Топрах-кале в обломке сосуда.
На древнем Востоке стенная роспись была широко распространена, образцами ее могут служить ассирийские памятники. Во дворце в Кар-Тукулти-Нинурта (XIII в. до н. э.) роспись стен выполнена так же, как и урартская, синей и красной красками по белому фону". Наряду с разнообразными орнаментальными мотивами там имелись изображения священных деревьев, со стоящими по их сторонам крылатыми божествами с птичьей головой.
Остатки росписей были обнаружены и при раскопках дворцов ассирийских царей Ашурнасириала и Саргона в середине XiX столетия, но там богатые каменные рельефы, украшавшие стены парадных залов, отвлекли внимание от росписей, расчистка и фиксация которых неизмеримо сложнее, чем расчистка и зарисовка каменных рельефов; вследствие этого о росписях ассирийских дворцов IX—VIII вв. мы располагаем лишь отрывочными сведениями и отдельными публикациями. При последних раскопках в Дур-Шаррукине, в здании к юго-востоку от храма Набу (в помещении № 2 здания К), были обнаружены остатки стенной росписи, выполненной синей, красной и черной красками по белому фону. Сохранились части росписи — громадные, в два раза превышающие человеческий рост, фигуры бога Ашура и стоящих перед ним царя Саргона с приближенными. Вся группа была обрамлена орнаментальным фризом и фигурами крылатых божеств, стоящих над дисками, подобными помещенным на архивольтах ворот в основном дворце Саргона. Панель стены, ниже этой группы, расписанная на высоту около 6 м, содержала три фриза изображений, разделенных орнаментальными полосами. Центральный фриз состоял из фигур быков, попарно помещенных перед дисками, обрамленными дугообразными линиями. Верхний и нижний фризы были заполнены фигурами коленопреклоненных крылатых божеств с плодом в правой руке, с корзиной — в левой, стоящими перед дисками, которые заменены в композиции священными деревьями. Прекрасные образцы ассирийских стенных росписей были открыты и при раскопках дворца ассирийского наместника в Тил-Барсибе, на Евфрате. Кроме целых сцен: приношение даров, привод пленных и царская охота,— там имелись также декоративные панно, на которых были изображены хорошо известные по ассирийским росписям фигуры быков, козлов и коленопреклоненных крылатых божеств, помещенных перед дисками. В Тил-Барсибе божества представлены безбородыми фигурами, держащими в руках не плод и корзину, а цветы.
Раскопки в Тил-Барсибе указывают на то, что на окраинах Ассирийского царства в дворцовых постройках каменные раскрашенные рельефы заменялись стенными росписями.
На основании археологического материала мы еще не можем судить о внешнем виде построек, украшавших некогда столицу Ванского царства город Тушпу. Моисей Хоренский (1, 16) рассказывает о том, что в Ване существовали роскошные здания в два и в три этажа. Одно из таких именно зданий изображает крупная бронзовая пластинка с Топрах-кале17. Фасад трехэтажного здания расчленен на две части, причем каждая из них имеет самостоятельный вход с закругленным верхом. Верхняя часть изображенного здания снабжена зубцами сложной ступенчатой формы, под которыми находится орнаментальный пояс с узорами из мелких треугольников. С этой бронзовой пластинкой связано и изображение башенки, также увенчанной зубцами. Это здание, построенное, вероятно, из кирпича, отличается от Мусасирского храма и имеет характернейшие черты архитектуры Месопотамии.
Такие же архитектурные формы имеет и цитадель на Кармир-блуре. Высокие отвесные стены, покрытые глиняной обмазкой, расчлененные контрфорсами и имеющие угловые башни, напоминают по внешнему виду оборонительные сооружения крупных ассирийских городов.
Убранство внутренних помещений Кармир-блурской цитадели было очень простым; большинство комнат имело глиняную обмазку, иногда в виде декоративной имитации
кирпичей. Некоторые помещения украшались многоцветными коврами, циновками и висящими на стенах крупными бронзовыми предметами.
Вероятно, при дальнейших работах будут еще открыты урартские постройки со стенными росписями и украшениями из глазурованных кирпичей.
Панели с рельефами, подобные найденным в ассирийских дворцах, в Урарту неизвестны, хотя существование их вполне вероятно, на что указывают и обломки фриза ил красного мрамора с резными изображениями, украшавшего некогда стены здания, находившегося в юго-восточной части древней крепости на Топрах-кале. Историки асснрипского искусства не раз уже указывали на то, что стенные рельефы, характерные памятники ассирийского искусства, тесно связаны с искусством так называемых горных народов Передней Азии, влияние которых отчетливо заметно и в культуре Ванского царства.
|
|
Читайте в рубрике «Урарту»: |