Поход Саргона против Урарту в 714 году
Ассирийские летописи, содержащие чрезвычайно важный материал для истории Ванского царства, при всей их торжественности и славословии победам ассирийского войска, очень скудно и сжато, в однообразной, трафаретной форме рассказывают о событиях. По сведениям, приводимым летописями, трудно судить о характере того или иного похода и совсем нельзя представить себе его подготовку и ход военных действий.
Но один из эпизодов военной истории Ассирии известен нам довольно хорошо. Это— поход VIII года правления Саргона, снаряженный в 714 г. в страны, находившиеся к северо-востоку от Ассирии. Упоминание об этом событии часто встречается в ассирийских исторических текстах, а в списках событий по годам отмечено, что в 714 г. происходил поход ассирийцев против страны Урарту и города Мусасира.
Давно стали известны изображения, иллюстрирующие этот эпизод истории Передней Азии.
При раскопках, произведенных французским консулом в Мосуле Ботта, в развалинах дворца Саргона — Дур-Шаррукина (совр. Хорсабад) в 1842—1843 гг. были открыты два зала, украшенные рельефами с военными сценами похода 716 г. в страну Мана, к южному побережью оз. Урмии (зал XIV), и похода 714 г. вМусасир (зал XIII). К сожалению, оба этих зала находились в сильно разрушенной северо-восточной части дворца, и ко времени раскопок Ботта на стенах сохранились лишь отдельные камни с рельефами.
Рельефы XIII и XIV залов дворца Саргона известны нам по рисункам Фландена, так как сами памятники частью были оставлены на месте раскопок и засыпаны землей, частью затонули в Тигре при их перевозке во Францию. Рисунки Фландена выполнены чрезвычайно точно и тщательно, и по ним мы в полной мере можем получить представление даже о деталях изображений.
В 1912 г. ассириолог Тюро-Данжен опубликовал текст большой таблички, поступившей в Лувр из частных рук, рассказывающий о событиях, изображенных на стенах XIII зала. 430 строк клинонисного текста 3 в форме реляции богу Ашуру содержат красочное и детальное описание похода 714 г.
Один край таблички был отбит и не поступил в Лувр. Этот недостающий кусок Луврской таблички был обнаружен среди материалов германской археологической экспедиции, производившей раскопки в городе Ашуре. В 1922 г. текст этой таблички был опубликован Мейсснером. Вполне вероятно, что табличка Луврского музея была открыта при раскопках германской экспедицией в Ашуре, но прошла мимо рук немецких археологов.
Детальный рассказ об этом походе Саргона позволил многим ученым заниматься его специальным изучением. Кроме указанной книги Тюро-Данжена и работы Мейс-снера, походу 714 г. посвящены две специальные статьи Леман-Гаупта, а также работы Пинчеса, Олбрайта, Вайднера, Ригга, Райта и Эль Амина. Помимо того, в общих трудах по истории древнего Востока этому походу обычно уделяется много внимания. Кроме фактических сведений о походе, мы располагаем большим количеством совершенно исключительных документов, позволяющих изучать события и отношения Ассирии с соседними странами.
В Ниневии во дворце Ашурбанипала, уже давно был найден клинописный архив, из которого громадное большинство памятников поступило в Британский музей.
Текст большой группы табличек этого архива, представляющих письма, в клинописной транскрипции стал известен с 1892 г. благодаря труду Гарпера; перевод их, выполненный Вотерменом, издан в четырех томах в период 1930—1936 гг.
Тексты эти содержали сообщения ассирийских разведчиков и агентов относительно соседних с Ассирией стран, причем большое количество писем касается Ванского царства. Они представляют для нас совершенно исключительную ценность потому, что в них сообщаются такие сведения, о которых ничего нет в других источниках.
На основании их оказалось возможным дать общую характеристику отношений стран Передней Азии в конце VIII и начале VII в. Из числа этих работ следует упомянуть работы Клаубера15, посвященные политике и культуре эпохи Саргонидов, Фор-рера16 о делении Ассирийского государства на провинции и Олмстэда", издавшего в 1918 г. книгу о культуре Передней Азии времени Саргона. В своей «Истории Ассирии»18 Олмстэд специальную главу посвятил табличкам Куюнджикского архива, обратив особое внимание на те, которые касаются взаимоотношений Ассирии с Урарту.
Олмстэд в своих работах датировал все письма, касающиеся Урарту, временем не ранее 710 г., считая, таким образом, что в них рассказывается о событиях после 714 г., а упоминаемый урартский царь не Руса, сын Сардури, а его преемник — Аргишти. С этим мнением, разделяемым многими специалистами по древнему Востоку, трудно согласиться.
Несомненно, значительную часть писем Куюнджикского архива, относящихся к Урарту, следует датировать именно временем борьбы Саргона с урартским царем Русой. Теперь стали известны документы и из самого Калху".
После постройки дворца Саргона прежняя резиденция ассирийских царей — Калху — остается резиденцией наследника престола. До нас дошли сводки сообщений ассирийских агентов, составленные для Саргона его сыном Синахерибом. В письме Сииахериба (№ 198) прямо говорится о приходе гонцов в Калху, и на этом основании Олмстэд делал вывод, что вся корреспонденция относится ко времени после постройки Дур-Шаррукина и в ней описываются события в Урарту, происходившие при царе Аргишти, сыне Русы.
К сожалению, в информационных сообщениях об урартском царе постоянно говорится без упоминания его имени, но один раз в письме Уппахир-бела Саргону (№ 424) сообщается о прибытии гонца от Аргишти. Казалось бы, что этим все сомнения разъяснены, но в действительности дело значительно сложнее.
На одной из сильно разрушенных табличек (№ 441), на которую не обращалось внимания, явственно читается имя урартского царя Руса в обычной ассирийской транскрипции: Урса.
В письмах Куюнджикского архива действительно часто упоминается Дур-Шаррукин, что явилось решающим доводом для датировки Олмстэда, но дело в том, что в группе писем, касающихся Урарту, мы не находим названия Дур-Шаррукин. Среди писем, опубликованных Вотерменом, название дворца Саргона вместе с названием страны Урарту встречается только один раз, в очень непонятном письме (№544), имеющем совершенно особый характер.
Правда, упоминание о Дур-Шаррукине встречается в посланиях четырех корреспондентов, сообщавших в других своих письмах сведения об Урарту. Таково письмо Габ-буана-Ашура (№ 122), извещающее царя о том, что им вся солома переправлена в Дур-Шаррукин, а также письма Табшар-Ашура (№ 107 и 433), Ша-Ашурдуба (№ 138) и Шулму-бела (№ 890).
Но все они писали царю не один год, и отдельные их письма могли быть написаны через большие промежутки времени. Так, в частности, один из основных агентов, информировавший Саргона о событиях в Урарту, писец гарема Ашуррисуа, нес долголетнюю службу, пережил, по-видимому, самого Саргона и при его сыне Синахерибе впал в немилость.
Среди писем Британского музея есть очень интересное письмо (№ 382) Ашуррисуа, одного из самых деятельных разведчиков ассирийского царя, адресованное приближенному царя: «Второму начальнику, моему господину,— твой раб Ашуррисуа. Привет моему господину. Почему господин мой молчит?' Я, как пес, бегаю и молю? Я написал три письма моему господину, почему же господин мой не благосклонен и не пошлет мне ответ? На должность мою, господин мой, пусть я вернусь! Я, который, как сын, бегал (?) для твоего отца, который для тебя... Как я писал, господин мой, пусть сделают. Сейчас я написал моему господину, пусть он скорее пошлет ответ на письмо».
В этом письме провинившегося агента говорится о его долголетней службе как самому царю, так и отцу царя. Так почему же мы должны считать, что другие корреспонденты Саргона писали ему в течение короткого времени, и ограничивать всю корреспонденцию, касающуюся Урарту, 710—709гг., как это делает Олмстэд?
Несомненно, в письмах Куюнджикского архива, имеющих отношение к.Ванскому царству, охватывается большой промежуток времени и повествуется о событиях, происшедших в Урарту как при Русе, сыне Сардура, так и при Аргишти, сыне Русы.
Сопоставляя эти письма, мы можем проследить изменения отношений Урарту с другими странами; так, в частности, в письме № 515 страна Зикирту уцоминается как союзник Ванского царства, а в письме № 205 нашли отражение совершенно иные отношения урартского царя к Зикирту.
Для датировки писем Куюнджикского архива большое значение имеет заключительная фраза в сводке донесений, составленной Синахерибом (№ 197): «Письмо, которое принес из Табала Набули, начальник дома Ахатабиши, я отправил царю, моему господину». Саргон свою дочь Ахатабиши выдал замуж за царя Табала Амбариса, который в 713 г. восстал против Ассирии, был побежден Саргоном и уведен в плен. Таким образом, это донесение не может быть позже 714 г.
Вряд ли можно отнести ко времени после 714 г. сообщение Ашуррисуа о том, что «манеи восстали в поселениях урартского царя в области морского побережья» (№381), так как после похода 714 г., как мы увидим ниже, урарты потеряли власть над страной Мана и вообще над всем южным и юго-восточным побережьем оз. Урмии. Несомненно, другие сообщения в письмах Куюнджикского архива относятся ко времени похода Сар-гона против Русы. Последнее может быть показано при сопоставлении с другими ассирийскими источниками.
Большое значение для датировки некоторых писем Куюнджикского архива имеют заключительные строки Луврской таблички, содержащей описание похода 714 г., так как они донесли до нас имя автора реляции, участника похода. Это — главный аба-ракку Табшар-Ашур, хорошо нам известный по информационным донесениям из архива, где сохранилось 17 его подлинных писем, часть которых касается Урарту. Разве это не является убедительным доводом, что часть куюнджикской корреспонденции относится именно ко времени VIII похода Саргона?
Здесь пришлось более подробно задержаться на вопросе датировки писем Куюнджикского архива потому, что в научной литературе, как указывалось выше, распространено мнение, недостаточно обоснованное.
Следует также указать, что в вопросе о датировке писем этого архива немалую роль при отнесении их ко времени после VIII похода сыграли сведения о неурядицах и смутах в Урартском государстве, которые обычно связывались с положением Ванского царства, создавшимся после поражения, нанесенного ему Саргоном. Но это соображение ни в коей мере не может быть признано убедительным, так как оно продолжает чрезвычайно распространенное представление о конце истории Урарту в 714 г., опровергаемое нами при внимательном изучении последующих ассирийских источников и материалов раскопок на Топрах-кале и на Кармир-блуре.
После нанесения поражения Сардури Тиг-латпаласаром урартская государственная власть сильно ослабла и от Ванского царства стали отпадать входившие в его состав страны, особенно на окраинах государства. Русе, вступившему на престол после Сардури, пришлось заново собирать Урартское государство и, кроме того, вести тяжелую борьбу с усилившимися наместниками областей, стремившимися выйти из-под зависимости от урартского царя.
Закончив внутренние дела, Руса стал проводить политику своих предшественников по расширению территории Урарту, но теперь это расширение шло главным образом за счет областей южного Закавказья.
Такая политика не вызывала противодействия Ассирии, для которой особенно опасным было укрепление Урарту в северной Сирии и в приурмийском районе. В 20-х годах VIII в. отношения Ассирии к Ванскому царству носили мирный характер. Салмана-сар V, занятый внутренними делами страны, не обращал особого внимания на Урарту.
Но это положение изменилось после 722 г., когда на ассирийский престол вступил Саргон, родной сын Тиглатпаласара III и брат свергнутого им ассирийского царя. Последнее стало известно из надписи на зигатти (декоративном гвозде), находящемся в Стамбульском музее. С самого начала своего правления Саргон стал внимательно следить за событиями, происходившими в соседних странах. Об этом свидетельствуют письма ассирийских разведчиков в Куюнджикском архиве. События в Урарту особенно интересовали Саргона.
В этом отношении очень характерно письмо Уппахир-бела Саргону (№424), в котором, между прочим, сообщается: «Я послал специального гонца, чтобы узнать новости страны Урарту. Он возвратился и сообщил по этому поводу следующее: правитель, который находится против нас в городе Харда, отправился с другим правителем... от города к городу до Турушпы я установил наблюдение...»
Войска Саргона, вступившие в 716 г. в страну Мана, легко одержали победу. На одном из рельефов XIV зала Дур-Шаррукина изображены ассирийский военный лагерь и сцена переписи взятых в плен манейцев, закованных в кандалы30. Уллусуну, отдавший себя в руки победителя, был прощен. Саргон вернул ему престол, установил в. стране Маиа угодную ему власть и в подтверждение этого в столице Изирту поставил свою статую.
Но на следующий год Руса опять организовал в Мана восстание, во главе которого встал Даиукку. И снова, сразу же после ухода урартских войск, Саргон появился в мятежной стране, подавил восстание и пленного Даиукку увел в Хамат. Вместе с тем он проводил подготовку решительной борьбой с Урарту, широко пользуясь информа-циями о внутреннем положении своего противника.
В 714 г., в VIII год своего правления, Саргон снарядил поход в страны к востоку от оз. Урмии. Этот поход нам хорошо известен благодаря тексту Луврской таблички.
Заключительные строки текста сохранили, кроме имени его автора, абаракку Таб-шар-Ашура, также и имя писца: «Таблица Набу-Шалимшуну, великого царского писца, главного мудреца, везира Шаррукина царя Ассирии, старшего сына Хармакку, царского писца из Ашура».
В XIII зале Дур-Шаррукина, на его стенных рельефах, были изображены отдельные эпизоды этого похода. К сожалению, сохранилась лишь часть рельефов юго-западной половины зала. Они относятся к концу похода, к взятию города Мусасира, прекрасно дополняя и иллюстрируя соответствующую часть Луврской таблички.
Прежде чем попасть в приурмийскую низменность, ассирийцам пришлось преодолеть трудные горные пути с переходами через перевалы и переправами через горные реки: «Я прошел между Никиппой и Упой, горами высокими, поросшими всякими деревьями, чья поверхность мятежна, перевалы опасны, простирающими тень над окрестностями, подобно кедровому лесу, так что тот, кто идет их путями, не видит сияния солнца, а реку Буйа, что между ними, переходил я двадцать шесть раз». Движение армии проходило успешно, и, согласно тексту, воины, как «храбрые орлы, перелетали через горы», а верблюды и груженые ослы «перепрыгивали подобно козерогам горным».
Перевалив через шесть гор (Синахулзи, Бируатти, Туртани, Синабир, Ахшуру и Суйа) и переправившись через две реки (Раппа и Аратта), Саргон спустился в Сурикаш, провинцию страны Мана, граничившую со странами Карраллу и Аллабриа, правители которых, Ашурли и Итти, еще в 716 г. выступали против ассирийского царя.
Правитель Мана Уллусуну вышел навстречу ассирийскому войску, приветствовал Саргона в своей пограничной крепости и привел ему в дар табун коней, а также стада крупного и мелкого рогатого скота (32—36). Подобные подарки Саргон получил и от царя Аллабриа Бел-апал-иддина (38), по-видимому, ставленника Саргона, заменившего Итти.
Впоследствии Саргон так описывал свой поход: «Уллусуну с людьми страны своей в сердечной готовности служить мне поджидал моего подхода в своей крепости Сир-дакка. Подобно моим доверенным, ассирийским наместникам, он устроил склады муки и вина для прокорма моего войска, поручил мне своего старшего сына с подношением и приветственным даром и для укрепления своего царства посвятил мне свою стелу».
Саргону принесли дары также правители малых стран, которые просили ассирийского царя заставить Русу уйти из страны Мана. Саргон обещал нанести Урарту поражение, освободить страну Мана и восстановить ее прежние границы (56). Но все же сразу он не стал предпринимать против Урарту никаких военных действий, а взял путь на восток, в страны Зикирту и Анди. По пути ассирийцы создавали свои базы (по всей видимости, на случай вынужденного отступления или же перехода к обороне).
Так, в Панзиш, мощной пограничной крепости между странами Зикирту и Анди, были сложены зерно, масло и вино. Только после этого Саргон вторгся в пределы Зикирту. Метатти, правитель Зикирту, союзник урартского царя, не принял битвы и скрылся в горах, так что ассирийцы не смогли его обнаружить. «Метатти, зи-киртиец, сбросивший ярмо Ашура, презревший Уллусуну, своего владыку, забывший свою службу, полагался на Урсу, урарта,— что, как и сам он, не ведал порядка,— на союзника, неспособного спасти его жизнь,— в страхе поднялся он на Уашидирикку, трудную гору, и как увидал он издали движение моего войска — оцепенела плоть его; всех людей страны своей он собрал, заставил их подняться с трудом в далекие горы, и не было найдено их место». Свой город Парда он бросил, оставив сокровища дворца на разграбление.
Прекратив преследование врага, Саргон вдруг резко изменил путь своего войска. Дело в том, что ассирийский царь неожиданно узнал, что Руса вместе со своими союзниками, вождями горных племен, взошел на гору Уауш (Сохенд) и в горном ущелье построил свою боевую армию. Об этом рассказывается в следующих словах: «После прежних своих грехов он совершил великое безрассудство на разгром страны своей и истребление своим людям: на Уауше, большой горе, чья глава воздвигнута посреди небес, наравне с облаками, где от века не проходила ни одна живая душа, чьих путей не видывал путник, да и крылатые птицы небес не летали над нею, не выводили птенцов, не вили гнезда на высокой горе, что торчит словно острие кинжала, и где зияют пропасти и далекие горные ущелья. В сильную жару и сильные морозы гора эта — гит бель, утром и вечером на ней сияние, день и ночь на ней копится снег, во весь рост она покрыта льдом; у того, кто переходит ее предел,— тело его поражают порывы бури, а от холода горит его плоть. Здесь он (Урса) собрал свое многочисленное войско и своих союзников и для отмщения за Метатти зикиртца выстроил боевые силы, бойцов своих, опытных в битве... построил, посадил их на верховых быстрых коней и вручил оружие». В Луврской табличке мы читаем, что о подготовке нападения урартов Саргону сообщил его разведчик: «В ущелье этой горы он построил войско; о сближении и умножении боевых сил меня известил мой гонец».
Среди писем Куюнджикского архива сохранилось одно письмо (№515), в котором можно видеть донесение, упоминаемое в Луврском тексте, об урартском царе: «Гонец андийского правителя и гонец правителя Зикирту прибыли в Уаси и сказали ему: царь Ассирии против нас. Как только он повидался с гонцами, он вступил в страну Зикирту. Он был со своими войсками и хубхийским правителем в 5 переходах, но вернулся. Среди своих вельмож он сказал: собирайте ваши воинские силы для истребления царя Ассирии обходом...». Письмо написано на плохом ассирийском языке с грамматическими ошибками и описками.
Очень заманчиво предположение, что автор этого письма Бел-Иддина и правитель страны Аллабриа Бел-апал-иддина, упоминаемый в тексте Луврской таблички (38), одно и то же лицо.
Саргон, получив сведения о том, что в его тылу находится урартское войско, решительно изменил свой путь и стремительно двинулся в страну Уишдиш против Русы. Ассирийский царь направился на врага лично, в боевой колеснице, в сопровождении всадников и отряда Синахусура (132), своего близкого друга, которому Саргон построил дворец в Дур-Шаррукине, рядом со своим дворцом.
Внезапно, среди ночи, напал он на лагерь урартов и разбил их наголову. Урартские воины — лучники и копейщики — не выдержали нападения, «ущелья гор были заполнены их трупами, и кровь убитых врагов текла как река». Много всадников, знатных урартов, было взято в плен. «Войскам Урарту, злого врага, и его союзникам нанес поражение, на горе Уауш обратил их в бегство; их конями я наполнил горные пропасти и ущелья, а сами они, как муравьи в беде, отправились трудными путями».
Сам Руса, как рассказывается в тексте, бросил свою боевую колесницу и был принужден спасаться верхом на кобыле36. В образной форме переданы испуг и отчаяние урартского царя: «Как у птицы ущелий, что спасается от орла, содрогнулось его сердце, как проливший кровь, он покинул Турушпу, свой царский город, и, как бегущий от охотника, он достиг краев своих гор; как роженица, бросился он на ложе, отвергал от уст своих хлеб и воду, неизлечимый недуг на себя навел он».
И в заключение в тексте говорится, что поражением Русы был нанесен решительный удар антиассирийскому союзу стран Урарту, Зикирту и Андиа, к Саргон торжественно заявил: «Стопы злого врага отвратил я от страны манеев».
После поражения, нанесенного ассирийцами урартскому войску в стране Уишдиш, Саргон двинулся в Урарту по восточному побережью оз. Урмии. «Уишдиш, область страны манеев, которую отнял и взял себе Урса (Руса),— ее многие поселения, что как звезды небесные, не имели числа, покорил я, нх укрепленные стены вместе с насыпью их основания я разбил, как горшки, и сравнял с землею, многочисленные их амбары без числа я открыл и ячменем без счета накормил мое войско». Сломив сопротивление мощной пограничной крепости Ушкайа, стены которой на высоком основании достигали 8 локтей (4 м толщины), Саргон двинулся к северу, вступив в провинцию Суби, где разводились верховые лошади для урартской конницы.
По тексту Луврской таблички можно заключить, что восточное побережье оз. Урмии было богатым земледельческим районом, так как при описании захвата отдельных крепостей и поселений этой провинции особо отмечается разграбление закромов с ячменем.
Очень красочно описывается взятие города Улху, находившегося в районе современного Маранда. Эта часть текста сохранилась на том обломке таблички, который поступил в Берлинский музей.
Вначале рассказывается о работах, проведенных урартским царем Русой в результате которых пустынная местность превратилась в цветущий район. К городу была подведена питьевая вода, безводные участки стали орошаться при помощи каналов с отходящими от них арыками. Не орошаемая прежде земля использовалась под пашнями и плодовыми садами, большие участки стали пастбищами для скота. Далее говорится о роскошном дворце, выстроенном на берегу канала.
Жители, узнав о приближении ассирийцев, скрылись в горы, оставив свой город. Ассирийские воины ринулись, «подобно урагану и ливню», и, вступив в захваченный район, смели все на своем пути.
Каменная стена города была разрушена, «как глиняный горшок», «железными кирками и мечами» и сравнена с землей. Та же судьба постигла и дворец. «Полные закрома города» и винные погреба были отданы ассирийскому войску на разграбление. «Устье канала было запружено, и его воды превращены в болото». Во всем районе «гремел грохот железных топоров», сады вырубались, а срубленные деревья складывались в кучи и тут же сжигались. Посевы были уничтожены до последнего колоса, а луга вытоптаны конницей и пехотой. В тексте отмечается, что эти опустошения совершались для того, «чтобы в битве никогда жители не оставляли сердечного страха, вовеки веков чтоб томились неисполнимым желанием».
Особым богатством отличалась провинция Сангибуту (северо-восточное побережье оз. Урмии), имевшая много городов, которые «на высотах хребта Арзабиа сверкали мощными стенами». Очень высокие стены (в 120 рядов кирпича, т. е. около 14 м) были обнесены глубокими рвами, а около ворот находились башни. Кроме того, для наблюдения в горах были построены небольшие сторожевые башни, на которых постоянно дежурили дозоры, и в случае опасности зажигались сигнальные огни. При приближении ассирийской армии жители Сангибуту покинули свою страну и скрылись в горах.
В тексте Луврской таблички от лица Саргона рассказывается: «Как темная туча вечера, покрыл я эту страну, все покрыл я, подобно стае саранчи... Громадные запасы ячменя и пшеницы, которые за большое время они собрали в свои амбары, я приказал нагрузить на спины лошадей, мулов, верблюдов и ослов. В лагере своем зерно я нагромоздил, подобно холмам», зерно было отдано воинам.
Представляется совершенно невероятным, чтобы в тексте о походе ассирийцев в самое сердце Урарту не была упомянута столица этого государства Тушпа, тем более что ее название часто встречается в информационных письмах, связанных с подготовкой похода 714 г. У нас нет никаких данных для отождествления города Аргиштиуна с цитаделью Ванской скалы, сооруженной в главной ее части Менуа, и более вероятно сопоставление древнего Аргиштиуна с современным городом Арджишем. В Луврском тексте говорится о тридцати укрепленных городах страны Аиади, находившихся «на берегу волнующегося моря, у склонов великих гор». И эта фраза делает более вероятным предположение Тюро-Данжена, так как такому описанию соответствует северное побережье оз. Ван.
Мне представляется, что маршрут похода 714 г. установлен Тюро-Данженом с большей обоснованностью, нежели маршрут, предложенный Леман-Гауптом, и поэтому в дальнейшем изложении я буду придерживаться мнения французского ученого.
Нам неизвестны причины, по которым Саргон отказался от похода к столице Ванского царства Тушпе, но следует думать, что это не было случайностью и что Саргон, учтя полученные им сведения относительно положения в Урарту, не рискнул двинуться в самый центр страны.
Надо заметить, что все ассирийские походы имели более тщательную подготовку, чем нам это обычно представляется, и их маршруты далеко не были случайными.
Обойдя оз. Ван с севера и запада, ассирийское войско попало в область Уаси, часто упоминаемую в информационных письмах Куюнджикского архива, и осадило город Уаиаис, «крепость великую, могущественную более других крепостей». В ней содержался большой урартский гарнизон, а также разведчики-шпионы.
Гарнизон города заперся в крепости. Город этот был взят с тыла, и в Луврском тексте от лица Саргона написано: «Воинов его я перебил перед воротами, как ягнят».
После этого, покинув район современного Битлиса, армия Саргона вошла в страну Наири, находившуюся в долине р. Бохтан. Саргона встретил местный правитель Ианзу, который в своей царской резиденции, городе Хубушкии, принес ассирийскому царю богатые дары: лошадей, крупный и мелкий рогатый скот.
При обратном движении армии Саргон внезапно принял новое решение — предпринять поход против страны Мусасир. Об этом существует следующая запись в Луврской табличке: «При моем возвращении Урзана Мусасирский, совершивший грех и преступление, нарушивший клятву богов, непокорный владычеству, злой горец, который согрешил против договора с Ашуром, Набу и Мардуком и затем возмутился против меня, прерва^ мое продвижение вперед при возвращении с похода, так как со своими тяжелыми подношениями он не поцеловал мои ноги; подать, дань, свои подношения он удержал и ни разу не послал своего гонца, чтобы приветствовать меня».
На обратном пути Саргон с тысячным отрядом направился к Мусасиру. Текст дает подробное описание трудного пути к Мусасиру, расположенному в лесистых горах; а лесистые горы служили обычно самым тяжелым препятствием, так как в них всегда можно было ждать внезапного вражеского нападения. «С одной только колесницей ног моих и 1000 моих всадников горячих, лучников, людей, вооруженных щитом и копьем, моих яростных воинов, сведущих в сражении, я привел в порядок и затем дорогу на Мусасир, путь трудный, я взял, на Арсиу, гору могучую, склоны которой подобны острию и не имеют подъема, я заставил подняться мои войска. Реку Верхний Заб, которую жители Наири и Килху называют Еламуниа, я перешел между Шейак, Ардикши, Илайау, Аллуриу, горами высокими, гребнями возвышенными, остриями трудных гор, которые исключают всякое описание. Между ними нет пути для продвижения пехоты, внутри их образуются могучие водопады, шум падения которых... гремит, как гром; они покрыты всевозможными деревьями и всеми желаемыми плодовыми деревьями и виноградными лозами, куда никакой царь еще не проходил и властитель, бывший до меня, не видел их пути. Их большие стволы я срубил и затем крупные их острия медными кирками вытесал. Дорогу узкую, проход, тропинку, которую пехотинцы прошли бочком, для прохода моих войск между ними я устроил, колесницу ног моих я положил на затылки людей, а я верхом на лошади стал во главе моего войска».
Относительно местоположения Мусасира, страны и одноименного ей города (по-урартски «город бога Арда»), до сих пор нет единого мнения.
Тюро-Данжен полагал, что страна Мусасир была расположена на западном склоне горного хребта, отделяющего бассейн оз. Урмии от Тигра. По его мнению, в Келяшин-ской и Топузавской стелах отмечалась южная граница страны в хорошо укрепленной естественными условиями горной местности, в районе современного Диза, сам же город Мусасир находился в северной части страны. В Луврском тексте написано, что ассирийская армия, прежде чем вступить в город Мусасир, должна была переправиться через р. Верхний Заб, «которую жители Наири и Килху называют Еламуниа». Тюро-Данжен полагал, что место переправы армии Саргона через Верхний Заб было несколько севернее впадения в него р. Нигзиль-чая. По его мнению, такое местоположение Мусасира в труднодостигаемой горной местности вполне соответствует описанию на цилиндрической печати Урзаны ", в котором Мусасир образно называется змеей в горах, раскрывшей свою пасть.
Леман-Гаупт не согласился с локализацией Мусасира, предложенной Тюро-Дан-женом, и считал, что страна Мусасир была небольшой, но имела несколько городов; на западе она простиралась до Ревандуза, на юге вряд ли доходила дальше долины р. То-пузава, и только на севере она могла уходить в глубь гор. Город Мусасир, по его мнению, находился в непосредственной близости от Келяшинской и Топузавской стел, подтверждение чему он видел в тексте Келяшина. Леман-Гаупт предполагал, что город был на холме, к востоку от стелы. Там сохранились остатки крепостной стены и развалины каменных построек.
Внутренняя стена крепости охватывает площадь примерно 36 на 32 метра. В. Ф. Минорский считал, что эта площадь слишком незначительна для Мусасира, и на этом основании отвергал локализацию Мусасира, предложенную Леман-Гауптом48. Но последний, как бы предвидя это возражение, указывал на то, что внутри стен могли поместиться и дворец и храм, так как урартские храмы были небольшого размера.
Леман-Гаупт высказывал мнение, что ассирийское название Мусасир можно этимологизировать как «Нора (выход) змеи» (musa-siri), что подтверждается также метафорическим образом текста печати Урзаны. Он пытался объяснить эту метафору местом-положением города; «голова змеи» в таком случае находилась около Сидекана, где сливаются реки Бора и Топузава. Гётце полагал, что название Мусасир связано со словом сверчок или саранчай.
Так как ассирийские цари бывали в Мусасире еще до 714 г., Леман-Гаупт предполагает следующий путь из Ниневии в Мусасир: Ниневия — Малтайа—Дехогский перевал—Дауджиа—Гавар, с выходом па урартскую военную дорогу Ван—Мусасир. Но во время похода 714 г. ассирийцы шли другим путем, с запада.
Следует признать, что до археологических исследований как в районе Келяшина и Топузавской стелы, так и в районе Диза, где, по мнению Тюро-Данжена, находился Мусасир, вопрос о местоположении Мусасира остается открытым.
Но в предположениях Леман-Гаупта имеется еще одно затруднение —локализация страны Уаси и города Уаиаис, упоминаемого в Луврском тексте.
По мнению Леман-Гаупта и Белька, страна Уаси находилась поблизости от Мусасира, так как из письма Урзаны известно, что среди лиц, сопровождавших урартского царя к Мусасиру, были наместники Уаси, страны уккийцев. Главный город Уаси, Уаиаис, представлял собой мощную крепость с большим гарнизоном и центр разведки. Несомненно, эта крепость находилась в чрезвычайно важном в стратегическом отношении пункте.
Леман-Гаупт отождествлял крепость Уаиаис-Уаси с современным городом Баш-кала, к юго-востоку от Вана. Он указывал, что название Башкала {головная, или главная крепость) говорит об исключительном стратегическом значении этого пункта. Крепость действительно расположена на перекрестке двух важных дорог: Ван — Диза — Нери — Ревандуз и оз. Урмия — перевал Чух — Ван.
По Луврскому тексту, крепость Уаиаис (Уаси) называлась «пограничной ногой» Урарту и находилась по соседству с Наири-Хубушкиа, в то время как крепость Уш-кайа (в районе современного Тебриза) называлась «пограничной головой» и находилась против страны Мана. Таким образом, обе эти крепости, по ассирийским источникам, являлись главными крепостями на западной и восточной окраинах южной границы Ванского царства. По мнению Леман-Гаупта, Тюро-Данжен отметил это совершенно правильно, но отнес Уаиаис-Уаси слишком далеко на запад.
Здесь пришлось много внимания уделить вопросу о местоположении Мусасира, относительно которого существуют две изложенные выше точки зрения. Находящийся в нашем распоряжении материал не дает возможности определенно принять одну из них но все же вполне вероятно, что старое мнение Тюро-Данжена более обосновано, страна Аиади (Луврский текст) гораздо легче отождествляется с названием страны на северном побережье оз. Ван, чем с именем центральной части Урарту, и вместе с тем есть больше оснований для отнесения страны Уаси в район Битлиса, нежели в район
Башкала. Но несомненно, что страна Уаси находилась в труднодоступной горной местности к юго-востоку от Тушпы.
Очень возможно, что Руса, ожидая вторжения Саргона в центральную часть своего государства, перевез царскую казну в страну Мусасир, правитель которой был союз-пиком ванского царя. Может быть, именно это обстоятельство и толкнуло Саргона на чрезвычайно трудный поход через лесистые горы.
Но вернемся к тексту Луврской таблички, который дополняется также анналами и др\гими надписями Саргона.
Внезапно подступив к Мусасиру, ассирийское войско, «подобно саранче»51, покрыло всю местность. Правитель Мусасира Урзана бежал в горы, оставив в городе свою жену и детей52. При приближении ассирийцев в Мусасире началась паника, и в Луврском тексте подробно описывается смятение, охватившее город.
Жители взывали о помощи к своему богу: «Больших быков, жирных баранов без счета они перед ним приносят в жертву, бога Халди они венчают короной владычества, они дают ему держать скипетр царства Урарту.... Над этим городом клич моего войска я заставил греметь, как гром... Его люди, старики и старухи поднялись на крыши своих домов и горько плачут, ради спасения своих жизней они ползают передо мной на четвереньках. Так как Урзаиа, царь их, правитель, по слову Ашура не смирился и затем сбросил ярмо моего владычества и пренебрег служением мне, я задумал взять в плен люде» этого города; увод бога Халди, опоры Урарту, я повелел. Перед большими его воротами победоносно я посадил его, его (Урзаны) жену, его сыновей, его дочерей, его людей, семя дома отца его я взял в плен. Я присчитал их к 6110 людям, 12 мулам, 380 ослам, 525 быкам, 1235 баранам, и затем ввел их в укрепление моего лагеря ". В Мусасир, местопребывание Халди, победоносно я вошел и во дворце, жилище Урзаны, я воссел как властитель».
С кладовых, переполненных нагроможденными в них сокровищами, были сбиты «печати их хранения». Все содержимое стало добычей ассирийского царя. В тексте приводится длинная опись захваченной добычи, причем одного только золота было взято около 1040 кг (34 таланта и 18 мин), а серебра —5060 кг (167 талантов и полмины). Кроме того, во дворце были взяты чистая медь, свинец, сердолик, лазурит и несметное количество разных драгоценных камней (351—352).
Далее приводится перечень отдельных, главным образом металлических, вещей, причем в некоторых случаях особо отмечается их урартское производство. Захватив имущество в кладовых дворца, Саргон направил своих приближенных и начальников отрядов в храм бога Халди, где добыча оказалась еще более значительной.
На рельефах Дур-Шаррукина имелось изображение разграбления ассирийцами М\сасирского храма. В центре этой сцены изображен храм, соответствующий описанию ассирийского текста, в левом верхнем углу — ассирийский чиновник, ведущий счет захваченным богатствам. Перед ним стоят два писца, один из которых записывает клинописью на глиняной табличке, а другой — арамейским письмом на папирусе. Рядом находился другой рельеф с изображением взвешивания добычи на весах.
Согласно сведениям Луврской таблички в храме было взято, кроме большого количества золота (цифра не сохранилась), около 500 кг серебра (162 таланта и 20 в/ав мины) и 109 080 кг меди в слитках. В тексте приводится пространное описание отдельных вещей, захваченных в храме.
В храме находились также большие бронзовые статуи урартских царей (Сардури, сына Ишпуини, не известного по урартским источникам, являвшегося, по-видимому, правителем Мусасира, Аргишти и Руса со своим возничим на колеснице) и другие монументальные скульптуры из металла (статуи «великих привратников»), фигуры быка и коровы с теленком.
Описание колоссальной добычи, захваченной в Мусасире, заканчивается словами: «Имущество дворца Урзаны и храма бога Халди с его несметными богатствами, которые в Мусасире я захватил, я нагрузил во всей их бесчисленности на мое многочисленное войско и в Ассирию заставил я тащить эту добычу. Людей области Мусасира к людям Ассирии я причислил, повинности воинские и строительные я наложил на них, как на ассирийцев».
Разгромом Мусасира Саргон сильно ослабил Урарту, лишив эту страну надежного союзника, защищавшего с юга центральную часть Ванского царства.
В летописи Саргона рассказывается, что когда «Руса (Урса), правитель Урарту, услыхал, чтоМусасир разрушен, его бог Халди увезен, то собственной рукой, железным кинжалом своего пояса лишил себя жизни», и в заключение говорится: «на Урарту и всю его область нанес я несчастье и заставил людей, живущих там, стонать и плакать».
Так окончился снаряженный в 714 г. поход Саргона против Урарту, хорошо нам известный благодаря разнообразным и подробным источникам.
Мы не знаем потерь ассирийской армии во время этого похода, хотя в Луврском тексте и указывается, что «начальник колесницы, два всадника и три сапера были убиты». Можно думать, что в данном случае упомянуты лишь командиры и не отмечены потери рядовых воинов, но все же кажется более вероятным, что этот перечень убитых является обычной формулой реляции богам, так как дословно то же перечисление убитых имеется и в текстах Асархаддона.
Поход VIII года правления Саргона является характерным образцом грабительских войн того времени. Ассирийская армия, за которой упрочилась слава непобедимой, держала Переднюю Азию в подчинении лишь недолгое время.
Народы, захваченные Ассирией, объединялись против своего могучего врага, и в конце царствования Саргона его военная слава стала меркнуть.
До сих пор не установлены обстоятельства смерти Саргона; некоторые из источников указывают как будто на то, что он пал на поле битвы, а другие позволяют думать, что он был убит во время дворцового заговора.
Несмотря на исключительный успех похода 714 г., Ассирия все же не смогла сломить окончательно мощь Ванского царства, хотя и нанесла ему жестокое поражение.
После этого похода Урарту продолжало еще существовать около 130 лет и даже пережило своего постоянного соперника — Ассирийское государство, которое через 100 лет после похода VIII года правления Саргона пало под ударами союзной армии вавилонян, мидян и скифов.
|
|
Читайте в рубрике «Урарту»: |