Изделия из металла
Одной из проблем истории Передней Азии является изучение древней металлургии, высокая степень развития которой отмечается древними источниками. Особое положение в этом вопросе занимает Урарту, где, по мнению многих исследователей, при наличии высокоразвитой бронзовой металлургии, раньше, чем в других местах, появилось и вошло в широкое употребление железо. В трудах по истории железа широкое распространение получило мнение о том, что обработка железа началась в середине II тысячелетия в стране халибов, лежавшей у северных границ Урарту, и оттуда железо постепенно распространилось по всему древнему миру.
Для доказательства высокого развития металлургии в Урарту обычно приводят ассирийский текст, описывающий разграбление Саргоном дворца и храма в Мусасире во время похода 714 г. В этом тексте, в перечне добычи, приводится громадное количество металлических предметов разного рода, причем в некоторых случаях особо отмечается их местное производство. Вообще и храме мусасирского царя Урзаны было захвачено около двух тонн золота, около 10 тонн серебра.
Шахермейер отмечал, что особенностью урартской культуры в восточной части Передней Азии являлось высокое развитие металлургии и близость культуры к традициям хеттов и митанни. Металлические изделия урартов, по мнению Шахермейера, экспортировались на север (Майкоп, Келермес), в Сирию и Месопотамию, а также в Мидию, в Иран и на запад
Такое широкое влияние урартской металлургии (до Этрурии включительно) связывалось с этническим происхождением урартов, их миграцией с запада на восток.
Хотя исследователи Передней Азии придают металлургии Ванского царства очень большое значение, памятники материальной культуры Урарту остаются изученными далеко не достаточно. Мы располагаем лишь археологическим материалом из двух пунктов: Топрах-кале и Кармир-блура. Многие из бронзовых художественных предметов, полученных при раскопках в этих местах, имеют клинообразные надписи с именами урартских царей VIII и VII вв., что является прочной основой для их датировки; на некоторых предметах есть даже указания, для какого города они изготовлены. К сожалению, следов производства металлических изделий пока еще не обнаружено, но на Кармир-блуре найдены слитки меди, а также заготовки металла.
При раскопках на Топрах-кале и на Кармир-блуре железных орудий и оружия было обнаружено значительно больше, чем бронзовых предметов. На Топрах-кале были найдены железные лемехи плугов и наконечники мотыг, серпы, вилы, топоры и молоты, крючья, петли для запоров, наконечники стрел копий, ножи и различные мелкие предметы. Аналогичные железные предметы, такие, как мотыги, серпы, вилы, топоры, крючья, петли для запоров, пилы и оружие, в большом количестве обнаружены и на Кармир-блуре, откуда происходят также железные мечи и пластинчатые панцири.
Раскопки на Топрах-кале и на Кармир-блуре отчетливо показывают, что в Урарту основным материалом для орудий и оружия было железо. В Ассирии железо начинает вытеснять бронзу около 800 г., и при Саргоне оно становится наиболее распространенным металлом. Высказывалось также предположение, что среди громадного количества железа (около 160 т), частью необработанного, обнаруженного во дворце Саргона в Хорсабаде, быть может, находилась и добыча из Урарту, захваченная во время войны с Руса, сыном Сардури (во всяком случае в перечне добычи, захваченной Саргоном в Масире, железные предметы упоминаются).
Урартская металлургия была обеспечена местными рудами. Особенно много месторождений железа имелось в центральной части Урарту. Железом богаты Мушский, Битлисский и Ванский районы, а также горы к западу от оз. Урмия.
Разработки меди известны в Хнысском районе, к юго-востоку от Эрзурума, у истоков Тигра, в горах к югу от Эрзинджана, а также в горах к западу от оз. Урмия, на территории древней страны Мусасир, неподалеку от знаменитой Келяшинской стелы. Возможно, что именно здесь были древние урартские разработки меди, так как в Муса-сирском храме и дворце хранилось очень много бронзовых изделий (общим весом около 114 т), при сравнительно небольшом количестве железных. Медь доставлялась в центр Урарту и из Закавказья, на что указывают медные слитки, найденные на Кармир-блуре.
Свинец и олово также имелись в Урарту. Свинец добывался на восточном побережье оз. Ван, к северу от урартской столицы Тушпы, а также в Курдистанских горах, в районе современного Джуламерка. Олово в центральную часть Урарту могло доставляться с восточного побережья оз. Урмия (гора Сохенд), входившего в состав территории Ваиского царства.
В геологическом отношении Армянское нагорье изучено очень мало; несомненно, дальнейшие исследования значительно уточнят наши знания, а может быть, и откроют древние урартские разработки, известные по источникам.
Следует заметить, что на древнем Востоке при условии постоянных связей между отдельными государствами и странами металлургия могла развиваться и без непосредственной зависимости от рудных месторождений.
Уже в конце III тысячелетия, как указывают архивы ассирийских колоний, в Передней Азии существовала развитая торговля, в которой роль денег выполняли металлы (обычно серебро, реже свинец, олово и медь). Кроме обмена, существовал еще и другой способ получения металла — захват во время войн, весьма характерный для рабовладельческих государств древнего Востока.
Так, в ассирийских анналах сообщается 10, что во время походов было захвачено следующее количество золота: в Тире — 4,5 т, в Мусасире — около 2 т, в Иудее — 900 кг, в Дамаске — 600 кг, в Хатти — 345 кг, в Табале — 300 кг. Кроме того, было увезено серебра из Мусасира — около Ют, из Иудеи — 24 т, из Дамаска — 69 т, из Хатти — более 63 т и из Табала — 30 т. Ассирийские летописи содержат данные и о захвате меди, свинца и олова. Громадная добыча меди (в количестве 900 т) была взята в Дамаске. Свинцом (может быть, оловом) особенно была богата Шуприя (район современных Сасунских гор). Меньше сведений содержат летописи относительно железа, но и по запасам его па первом месте стоит Дамаск (150 т), являвшийся одним из крупнейших центров древневосточной металлургии. Н. Б. Янковская установила, что ассирийцы получали из стран Передней Азии главным образом золото, серебро, медь, свинец (олово) и железо в слитках. Очевидно, в некоторых районах практиковалась плавка руды, которая в виде слитков транспортировалась в страны, где особенно была развита обработка металлов. Таким образом, производственные центры, изготавливавшие металлические предметы, использовали не только естественные богатства страны, но чаще привозное сырье.
Дошедшие до нас урартские бронзовые изделия довольно многочисленны. Особенно богато представлены предметы урартского вооружения.
Ценнейшие указания по этому поводу содержит текст Саргона, рассказывающий о взятии Мусасира. В храме бога Халд и ассирийцы захватили много бронзовых вещей: 25 212 щитов «тяжелых и легких», 1514 копий «тяжелых и легких», 305 412 мечей «тяжелых и легких», 607 сосудов «тяжелых и легких» и, кроме того, бронзовые луки (гориты) и штандарты.
Вооружение урартов IX в. нам хорошо известно по рельефам Балаватских ворот Салманасара III. Урартские воины в короткой одежде, опоясанной широким поясом, вооружены коротким копьем и луком, копейщики держат в руках небольшие щиты круглой формы. На головах воинов шлемы, украшенные оперением, напоминающие, как и все вооружение, хеттские изделия.
В VIII в. форма урартского вооружения изменилась и стала близкой ассирийской. Именно таковы многочисленные предметы урартского вооружения, часто снабженные клинообразными надписями урартских царей, найденные на Кармир-блуре, при раскопках цитадели города Тейшебы.
Все 20 найденных бронзовых шлемов имеют типичную форму ассирийского остроконечного шлема-шишака, совпадающую с ассирийской формой шлема, обнаруженного в Фивах. Четыре шлема с клинообразными посвятительными надписями царей Аргишти I и Сардури II являются выдающимися памятниками урартского искусства. Лобная часть их украшена одиннадцатью изображениями священных деревьев со стоящими по их сторонам божествами; у пяти деревьев расположены фигуры безбородых божеств в длинном одеянии, в головном уборе с рогами, с ведерком в левой руке и священным плодом в правой. У других шести деревьев помещены подобные же божества, но имеющие бороды и крылья, что сближает их, судя по иконографическим изображениям, с ассирийскими керубами. Священные деревья на лобной части обрамлены восемью фигурами змей со львиными головами, оскалившими пасти. Височные и затылочные части шлемов крашены изображениями восьми урартских боевых колесниц с десятью всадниками. Нет сомнения, что эти оба шлема изготовлены разными мастерами. Отделка изображений различна, шлем Аргишти отличается менее детальной гравировкой.
Раскопки на Кармир-блуре дали хорошие образцы двух урартских панцирей, аналогичных ассирийским, составленных из удлиненных бронзовых пластинок с закругленным нижним концом. В 1952 г. был обнаружен панцирь из пластинок, украшенных выпуклыми розетками, имеющими крупные отверстия для скрепления горизонтальными ремнями, как это видно на изображениях ассирийских воинов.
При раскопках Кармир-блура найдено 18 бронзовых колчанов ассирийского типа, часть которых была переполнена стрелами с железными наконечниками и поэтому плохо сохранилась. На пяти из них имеются клинообразные надписи Аргишти I и Сардури II. Колчаны эти представляли собой незамкнутую трубку из согнутой бронзовой пластины; длина трубки около 70 см, диаметр — около 10 см. К верхней и нижней частям колчана прикреплены кольца, в которые пропускался ремень для ношения колчана через одно плечо, как это можно видеть на изображениях во дворце Саргона; та часть колчана, которая соприкасалась с плечом воина, имела кожаную вставку, чем и объясняется несомкнутость трубки и сквозные отверстия по краю пластины.
Наиболее богато украшены колчаны Сардури, сына Аргишти: на них в восьми полосах помещены изображения боевых колесниц и всадников. На колесницах — по две фигуры: одна, безбородая, возницы, другая, бородатая, воина. Колчаны подобной формы были обнаружены на Топрах-кале и в гробнице Алтын-тепе, около Эрзин-джана.
На Кармир-блуре найдено четырнадцать крупных бронзовых щитов декоративного назначения с посвятительными клинообразными надписями урартских царей VIII в. (преимущественно Аргишти I). Щиты имели выпуклую среднюю часть и широкий плоский борт. Особый интерес представляют щиты Аргишти I и Сардури II, обнаруженные в 1951 и 1953 гг. Средняя их часть украшена тремя концентрическими полосами, на которых размещены изображения львов и быков, тонкой чеканной работы, аналогичные тем, что мы видели на обломке колчана. Подобные шиты и их обломки были найдены в разное время на Топрах-кале. Они богато орнаментированы и имеют клинообразные надписи, содержащие имена урартских царей — Русы, сына Аргишти, и Русы, сына Эримены. Щиты эти также украшены тремя концентрическими поясами, с фигурами львов и быков, и крупной розеткой в центре. Композиция фигур чрезвычайно характерна; она рассчитана на неподвижное положение щита, так как при наклоне некоторые животные окажутся помещенными вверх ногами. Щиты с внутренней стороны имеют три бронзовые ручки, среднюю — крупную и две боковые — меньшего размера, прикрепленные к листу щита заклепками.
На изображении Мусасирского храма, имеющемся среди рельефов дворца Саргона, показаны такие же щиты, висящие на стене и на колоннах фасада. В тексте Луврской таблички рассказывается, что в храме бога Халди было взято «шесть щитов золотых, которые в его жилище (храме) справа и слева были повешены и сверкали ослепительно, из середины которых выступали головы оскаленных собак и которые весили 5 талантов 12 мин красного золота цвета пламени». Эти громадные золотые щиты, каждый из которых весил около шести с четвертью килограммов, имели золотые отлитые умбоны в виде голов собак. Кроме золотых щитов, в храме Халди находились «двенадцать щитов из серебра, на которых головы дракона, льва и тура украшали (диски)».
В тексте Саргона рассказывается также, что в Мусасирском храме были крупные скульптуры, отлитые из бронзы, для изготовления которых требовались чрезвычайно высокие технические навыки. Две статуи в молитвенной позе, с поднятой вверх правой рукой изображены на рельефе: возможно, что это две из четырех отмеченных в тексте бронзовых (медных) статуй «великих привратников, хранителей дверей его».
В храме находились также большие бронзовые статуи урартских царей. При перечислении богатств храма упоминаются: «статуя в позе молитвы, в царственной позе, Сардури, сына Ишпуини, царя Урарту (трон которого был из литой бронзы; статуя Аргишти, царя Урарту, в звездной тиаре богов, правая рука которого благословляла, с нишей его, все в целом весом 60 талантов бронзы (около 2 т); статуя Урсы с его двумя конями и его возничим с пьедесталом, все из литой бронзы...».
В сцене взвешивания добычи, захваченной в Мусасире, около весов изображены три ассирийских воина, разбивающих топорами одну из отмеченных в тексте статуй.
Но, кроме статуй царей, в Мусасирском храме имелась также крупная бронзовая скульптура, изображавшая корову с теленком, которую мы видим на рельефе дворца Саргона перед фасадом храма. По-видимому, кроме коровы, перед храмом находилась также бронзовая фигура быка. О них в тексте Саргона говорится следующее: «Бык, корова и ее теленок, на которых Сардури, сын Ишпуини, бронзу дома Халди отдал и приказал отлить».
Несомненно, одно только перечисление монументальных бронзовых скульптур в таком документе свидетельствует о высоком металлургическом искусстве урартов. Некоторые из дошедших до нас урартских бронзовых предметов также являются образцами высокого художественного и технического мастерства. В 1957 г. в одном из юго-западных помещений цитадели Тейшебаини был обнаружен медный котел с массивным бронзовым бортом и двумя ручками (диаметр борта 1,28 см, наибольший диаметр тулова 1,68 м), емкостью около 70 ведер. Такие крупные котлы изображены также в сцене разграбления Мусасирского храма. Но, кроме этих котлов, вызывающих удивление размерами, до нас дошло много урартских предметов, выделяющихся по своим художественным и техническим качествам. Например, части роскошных тронов, стоявших в храме или дворце". Они представляют собой фигуры фантастических животных — крылатых быков или львов с человеческими лицами или торсом. На многих из них, кроме штифтов и скреп, в местах их соединения с другими предметами вырезаны знаки, служившие рабочими метками.
Германской экспедицией на Топрах-кале была обнаружена ножка трона. Она очень массивна и украшена двумя орнаментальными венцами листьев, характерными для урартского искусства. Совершенно такая же ножка, но только с фигуркой фантастического животного — крылатого льва-быка — находилась ранее в коллекции Вогюэ и ныне хранится в Лувре. По-видимому, эта фигурка поддерживала сидение. Ручки трона были украшены фигурами двух лежащих крылатых быков (Эрмитаж и Британский музей) с головами, повернутыми в разные стороны; их крылья инкрустированы с обеих сторон. Массивные статуэтки без инкрустации на крыльях должны были находиться где-то внизу. У фигур божеств, стоящих на животных, на боках прорезы, в которые вставлялся соединительный брусок, и очень возможно, что они являлись боковыми частями спинки кресла.
Такие роскошные троны изображены на ассирийских памятниках, и на них обычно восседали цари или боги.
Отмеченная группа предметов представляет собой, вероятно, части одного или двух тронов (один с фигурами львов, другой — быков). Точная реконструкция трона затруднительна, так как местные жители, найдя его на Топрах-кале, разбили и продали по частям частным лицам (скупщикам древностей), от которых эти части поступили в крупнейшие музеи мира.
Эти бронзовые предметы имеют настолько определенные черты «ассирийского искусства», особенно в трактовке и орнаментации фигур животных, что их считали ассирийскими изделиями. Некоторые из них, хотя определенно установлено их происхождение из Вана, до сих пор в книгах по истории культуры древнего Востока приводятся как образцы ассирийского искусства.
Эта группа урартских бронзовых изделий выделяется и по технике изготовления. Каждой отдельной вещи свойственны свои, совершенно индивидуальные черты, отличающие ее от подобных, на первый взгляд даже тождественных предметов. При изучении предметов эрмитажного собрания становится совершенно ясным, что они отлиты из бронзы по восковой модели (Барнет указывает на то, что подобные статуэтки Британского музея отливались по разъемным формам).
Сущность способа отливки по восковой модели заключается в том, что сначала из какой-нибудь пористой массы изготовлялась болванка, в грубых чертах передававшая форму предмета. Она покрывалась слоем воска, в котором производилась вся лепка. После обработки вылепленной во всех деталях статуэтки ее заформовывали в огнеупорную массу (обычно в глину с песком), оставляя два отверстия — одно для литья металла, другое для выхода воздуха при литье. Затем после тщательной просушки форму нагревали, причем воск модели плавился, частью впитывался в пористое вещество ядра, закрепленного внутри формы, а частью вытекал наружу. В освободившееся от воска пространство вливался металл, который, заполнив образовавшуюся пустоту, точно повторял всю моделировку оригинала. Чтобы извлечь готовый предмет, форму разбивали и через отверстие в бронзовой статуэтке, образовавшееся в том месте, где ядро модели скреплялось с формой, извлекали массу, из которой состояло ядро. Таким образом, статуэтка получалась полой внутри. Именно внутри, на необработанной поверхности, отчетливо видны налепы восковой массы, которые не оставляют сомнения в том, что статуэтки эрмитажного собрания отливались по восковой модели.
Этим дорогим способом отливки, позволяющим по одной модели отлить только одну металлическую статуэтку, достигалась чрезвычайно мелкая моделировка предмета, которую невозможно выполнить чеканом или резцом. Урартские статуэтки, отлитые таким способом, не имеют швов, получающихся при отливке в разъемной форме, и передают ту тонкую отделку, которая возможна только при лепке из пластичной массы.
После отливки предметы украшались иногда дополнительно чеканкой, что имело значение и при последующем покрытии их листовым золотом, остатки которого сохранились на всех предметах выделенной нами группы. Способ золочения был крайне прост — вещи обтягивались тонким золотым листком, края которого закреплялись зачеканкой в специально просеченные для этого бороздки. Благодаря большой пластичности золото повторяло все детали орнамента бронзовой основы и держалось достаточно крепко.
Лица фигурок изготовлялись, как это показывают статуэтки Эрмитажа и Берлинского музея, из белого камня с инкрустированными глазами и бровями. Ячейки крыльев были заполнены цветной красной пастой.
В Британском музее среди материалов из раскопок Клейтона на Топрах-кале имеется бронзовая фигурка змеи с головой хищника, покрытая листовым золотом и украшенная инкрустацией из цветной стекловидной пасты.
В урартском искусстве, по-видимому, часто применялось украшение предметов золотом и инкрустация из драгоценных камней. Так, из текста Саргона нам известно, что в храме Халди в Мусасире находилось «ложе бога, украшенное драгоценными камнями и золотом», а также «кольцо с печатью золотое, предназначенное подтверждать решения Багбарту, супруги Халди, в которое были вставлены драгоценные камни». А из Мусасирского дворца были взяты «сосуды из алебастра, украшенные драгоценными камнями и золотом».
К выдающимся памятникам урартской скульптуры из металла относится бронзовая статуэтка, открытая на Кармир-блуре в 1941 г. Она изображает стоящую безбородую фигурку бога Тейшебы в длинной одежде с рукавами до локтей и в своеобразном головном уборе, украшенном рогами. В правой, вытянутой руке бог держит булаву, а в левой, согнутой — боевой топор. Эта статуэтка была навершием штандарта; в верхней ее части есть массивная петля для продевания обруча, а в нижней, под орнаментальным венцом из листьев, — железный стержень. Эта статуэтка могла быть отлита в разъемной форме, но на ее сильно потертой поверхности не сохранилось следов швов. К числу высокохудожественных бронзовых урартских предметов следует отнести и бронзовый ,к канделябр, открытый при раскопках на Топрах-кале. Высокий стержень канделябра, украшенный пятью венцами из листьев, установлен на треножнике, "каждая ножка которого заканчивается ногой быка, выходящей из пасти хищника. В верхней части треножника помешены фигурки лежащих сфинксов.
Эта форма канделябра является чрезвычайно распространенной на древнем Востоке. Железный канделябр такой формы был обнаружен и на Кармир-блуре. Леман-Гаупт нашел очень много общего между урартскими и этрусскими бронзовыми канделябрами и в этом видел подкрепление своей теории о генетической связи урартов с народами Средиземноморья. Действительно, бронзовые канделябры из Этрурии даже в деталях имеют сходство с урартскими, но его следует объяснять не генетической связью этруского искусства именно с урартским, а тем влиянием, какое в целом оказало древневосточное искусство на италийское (VIII—VI вв.).
Среди этих металлических предметов особую группу составляют бронзовые украшения котлов, изображающие птиц с человеческим, а в громадном большинстве случаев с женским торсом. Детали их, а именно диск между крыльями, указывают на возможность рассматривать их как изображения божества солнца.
Размеры фигурок соответствуют размерам котлов, которые они украшали, и ширина их (размах крыльев) колеблется между 6 и 35 см.
В большинстве случаев эти фигурки были найдены отдельно от котлов, нередко при раскопках святилищ, но все они имеют следы бронзовых приклепок. Известны также целые котлы с фигурками, помещенными у верхнего края, устанавливавшиеся на бронзовых подставках, но эти котлы найдены за пределами Ванского царства.
О существовании в Урарту крупных бронзовых сосудов нам известно из ассирийского текста с описанием похода Саргона в 714 г., а также по изобразительным памятникам. Так, в перечне добычи, взятой в Мусасирском храме, упоминается «один большой сосуд (чан) из бронзы, вмещающий 80 мер воды, с крышкой из бронзы, который цари Урарту, при совершении жертвоприношений перед Халди, наполняли вином возлияний». На рельефе из дворца Саргона, в сцене разграбления Мусасирского храма, перед храмом изображены два крупных сосуда, установленных на треножных подставках, ножки которых имели форму ног быков.
Бронзовые украшения котлов в виде крылатой человеческой фигурки (птица с женским торсом) стали известны сравнительно давно, еще до раскопок на территории Ванского царства. В Гордионе (Фригия), в одном из крупных курганов, раскопанных в 1957 г., были найдены три таких котла; один имел украшения в виде голов быков, другой — в виде крылатых безбородых фигурок, а третий был украшен двумя бородатыми и двумя безбородыми фигурками.
В 1931 г. Леман-Гаупт дал перечень известных ему фигурок этого типа содержащий описание 43 экземпляров, но число их с того времени увеличилось.
Из числа учтенных Леман-Гауптом экземпляров около десяти происходит с территории Передней Азии, главным образом из Армении, в частности из Ванского района.
В Эрмитаже хранится фигурка из урартской гробницы, открытой в скале на границе Закавказья и Ирана; в Британском музее имеется фигурка из Ниневии (№ 12060).
Все же наибольшее количество фигурок птиц с женским торсом происходит из Греции, как с материка, так и с архипелага, особенно из святилища в Дельфах и Олимпии, а также из Афин, Беотии и с острова Родос. Западной границей распространения этих фигурок является Этрурия, где было найдено шесть экземпляров подобных украшений котлов (Палестрина, Ветулония).
Таким образом, мы видим, что они встречаются на громадной территории, от Ирана на востоке и до Италии на западе. Эти украшения котлов в виде крылатых человеческих фигурок неоднократно служили темами специальных исследований.
Статистический подсчет находок ни в коей мере не может служить обоснованием для установления места их происхождения, так как территория Греции в археологическом отношении изучена гораздо лучше Передней Азии, а, кроме того, греческие святилища одновременно дали большое количество таких предметов (Дельфы — 12, Олимпия — 7 и Афины — 3 экземпляра).
Относительно происхождения котлов, украшенных крылатыми человеческими фигурками, существует два мнения: по первому рассматриваемые нами предметы — образцы переднеазиатского искусства, в частности урартского (ЛеманТаупт, Герцфельд, Паллоттино, Максвелл) или ассирийского (Фуртвенглер); сообразно второму, они относятся к средиземноморскому искусству — к коринфскому (Ипсен) или к ионийскому (Дукати).
Дукати в своей работе, посвященной этрусскому искусству, считал крупные бронзовые котлы на подставках предметами ионийского происхождения, относя к этой группе и бронзовый сосуд, найденный в одном из курганов южной Франции.
Но вопрос о месте изготовления выделенной нами группы бронзовых изделий на самом деле ч гораздо сложнее, и мы не можем считать все эти украшения котлов в виде птиц с человеческим торсом происходящими из одного центра. Последнее подтверждается тем, что среди них выделяются две основные группы, отличающиеся друг от друга по стилю. Некоторые из найденных в Греции фигурок имеют следующие характерные черты: прямой, выступающий вперед нос, тонкие губы, отмеченные одним
штрихом брови (иногда они отсутствуют вовсе), узкие веки, прическа уступами и небольшие крылья, без прорисовки оперения.
Однако эта группа немногочисленна. Для большей части предметов характерны как раз обратные стилистические особенности, а именно: сильно изогнутый нос, тонкий у переносицы и расширяющийся книзу, мясистые губы, выпуклые брови, широкие веки, гладкая прическа и крупные крылья с деталями, выполненными гравировкой.
Ипсен, с которым соглашается Леман-Гаупт, по-видимому, совершенно правильно относит первую группу к греческому (не ионийскому) искусству», связывая ее с архаической греческой скульптурой VI в. и устанавливая их коринфо-аргивское происхождение. Основную же группу, несомненно, следует считать переднеазиатской, связывая ее с урартским искусством, и датировать второй половиной VII и началом VI в.
К рассмотренной нами группе металлических изделий, служивших украшением бронзовых котлов, следует также отнести скульптурное изображение головы быка, помещенной на пластинке, имеющей очертания птицы с распростертыми крыльями. Детали головы, характерная челка и глаза выполнены , рельефом, птичьи крылья и хвост — гравировкой.
Таких предметов стало известно уже много, и их изучению посвящено немало специальных статей. Большинство из них, так же как женские крылатые фигурки, служили украшениями котлов, а частично мебели. Один такой котел, украшенный четырьмя головками быков, был найден в гробнице на Алтын-тепе, около Зрзинджана; такие же головки обнаружены в двух других урартских гробницах в сел. Гущи на северо-восточном побережье оз. Урмии и на границе Ирана.
Из второй гробницы была извлечена описанная выше женская крылатая фигурка. Наряду с крупными, тонко моделированными головками быков известны более простые украшения бронзовых сосудов и ведерок. На Кармир-блуре были найдены обломки великолепного крупного черного лощеного сосуда, украшенного расписным пояском со скульптурными бычьими головками, возможно, воспроизводящего в глине форму бронзового сосуда.
Кроме головок быков, найдены также в немалом количестве ножки скамеек и треножников в форме бычьей ноги или львиной лапы.
Богато представлены и бронзовые конские уборы, состоящие из налобных пластин, нащечных блях, удил и колокольчиков. Некоторые предметы конских уборов имеют клинообразные надписи с именами урартских царей.
До нас дошло со времени Урарту также большое количество простых бронзовых предметов, таких, как браслеты, фибулы, кинжалы, наконечники стрел и др., отлитых в разъемных двухстворчатых формах.
Наряду с отливкой в формах некоторые бронзовые предметы изготовлялись либо путем только одной проковки, либо путем склепки из прокованных листов. Известны бронзовые пластинчатые пояса с узорами и изображениями, выполненными штампом с последующей гравировкой.
На Кармир-блуре были открыты сосуды и чаши, целиком выкованные из медного листа или же выжатые на особом станке.
Из металлических предметов, происходящих с Топрах-кале, следует еще отметить бронзовую чашу с ложчатыми украшениями (выступами) в нижней части, входящую в группу древневосточных и античных металлических сосудов, известных под названием фиал. Около борта чаши вырезаны два иероглифических знака. Эта чаша входит в группу «Zungenphjalen» (IX—VI вв.), по классификации Гейнца Лушея, и имеет многочисленные аналогии на древнем Востоке.
На Кармир-блуре найдено несколько фиал самых разнообразных форм Среди них есть чаши с узкими выступами, с кружками между лучами, с лучами, принявшими вид коротких ребристых выступов, и др.
Это разнообразие форм фиал было отмечено еще в работе Лушея разделившего фиалы на определенные группы. Из бронзовых фиал особенно выделяется одна необычная по своим крупным размерам. Кроме фиал, на Кармир-блуре обнаружены еще чаши с округлым дном и высоким бортом в виде раструба и украшенные рельефом стаканы.
Но кроме сосудов, выкованных из целого бронзового листа, существовали также сосуды, склепанные из нескольких частей, как кованых, так и литых (например, ручки).
Золотые урартские изделия известны в небольшом количестве. При раскопках на Томрах-кале был найден только один медальон, представляющий собой диск из листового золота толщиной около одного миллиметра и диаметром около 6,5 см. Очень возможно, что там были найдены и другие золотые изделия, но вследствие недостаточного наблюдения и небрежного ведения работ они прошли мимо рук исследователей. Даже золотой медальон, найденный в одном из карасов кладовой, открытой в центральной части Топрах-кале, был похищен рабочими и продан ювелиру, который вернул его руководителям раскопок.
В верхней части медальона имеется ушко для подвешивания. Изображения на медальоне выполнены метал-лопластически, они выдавлены с оборотной стороны и затем дополнительно обработаны резцом снаружи. На медальоне изображена сидящая на троне женщина с веткой в левой руке, перед которой стоит вторая женщина в таком же одеянии.
Изображение на золотом медальоне получило двоякое объяснение. Некоторые исследователи видели в нем царицу и служанку (Мессершмидт), другие — богиню плодородия. Последнее предположение подкрепляется сходным изображением на одной иранской цилиндрической печати, датируемой первой половиной V в.
Полную аналогию изображенной на золотом медальоне сидящей женской фигуре представляет бронзовая статуэтка, хранящаяся в Музее Армении, в виде сидящей женщины, вероятно, богини, в совершенно таком же платье, как на медальоне, и в той же позе: правая рука с открытой ладонью протянута вперед и слегка поднята вверх, левая, тоже вытянутая вперед, сжата. Отверстие в левой руке указывает на то, что в него вставлялось бронзовое изображение ветки или цветка.
Отдельные золотые предметы были обнаружены и при раскопках Кармир-блура. Среди них выделяются серьги в форме калачика с выгнутой дужкой, украшенные зернью или же тонкой перевитой проволочкой, напаянной на основу. Эти серьги примыкают к типу изделий из Средиземноморья и Малой Азии, относящихся к VIII—VI вв. В 1953 г. при раскопке кладовой для вина в центральной части цитадели на дне карасов были найдены обломки листового золота — части обкладки фигурки льва. Сохранилась обкладка головы с раскрытой пастью, с инкрустированным глазом из пасты и с голубой бусиной на лбу. Найдены также обломки пластин с изображением гривы.
В кладовой № 47 среди костей погибших людей был обнаружен золотой браслет с головками львов на концах, а из кладовой № 36 происходит сегмент дисковидного золотого слитка весом 14,85 г. В 1957 г. в помещениях северо-западной части цитадели найден обломок серебряной гривны, с покрытой золотым листком фигуркой лежащего льва, булавка и мелкая биконическая бусина из тончайшей туго перевитой золотой проволоки.
Текст Саргона (Луврская табличка) свидетельствует о большом количестве золота, находившегося в Мусасире, во дворце царя Урзаны. Там были золотые кинжалы, 6 мечей и опахала, а также «жезлы из слоновой кости, черного дерева и бука с навершиями из золота и серебра» и сосуды из тех же материалов, отделанные золотом и серебром.
В Мусасирском храме было еще больше золотых изделий. Кроме золотых щитов, украшавших стены храма, там находилась масса других предметов, перечисленных в тексте Луврской таблички: «Большой меч из золота, меч тяжелый, меч его руки, весом в 26 и 7яв мины золота (т. е. около 13 кг.)... замок золотой в форме человеческой руки, засов его, на котором покоился окрыленный дракон, один колышек золотой, который закрывал замок», и, кроме того, «два рога туров, окованных золотом... кресла черного дерева и бука, окованные золотом и серебром». Из этого перечня предметов видно, что среди золотых урартских вещей мы встречаем как кованые изделия, так и литые.
Вероятно, урартские золотые изделия по технике изготовления примыкали к древневосточным, имевшим очень старую традицию.
Возможно также и предположение, что в Ванском царстве применялось цветное золото, очень характерное для ювелирного дела древнего Востока. Быть может, на это указывает цвет золотых щитов Мусасирского храма, отмеченных в тексте как щиты «красного золота цвета пламени».
Из серебряных изделий, найденных на Кармир-блуре, выделяются крупный (высотой 24 см) кувшин с ручкой и два медальона. Первый из медальонов по изображению на нем близок к золотому медальону из Тушпы. На его поверхности — сидящая на троне богиня, перед которой стоит женщина, держащая за рога жертвенного козла. На втором серебряном медальоне изображен бог, стоящий в позе, близкой к позам ассирийских божеств, перед ним фигура мужчины, подводящего жертвенного козла. Весьма интересно, что головы божеств на обоих медальонах вычеканены на золотых пластинках, напаянных на серебро.
В 1956 г. в кладовых северо-западной части цитадели Тейшебаини был обнаружен крупный серебряный диско-видный предмет, который можно считать украшением средней части щита или крышкой сосуда. Поверхность предмета отделана четырьмя напаянными золотыми пластинками, образующими концентрические полоски, с характерным урартским орнаментом в виде гирлянды бутонов. В центре помещено массивное золотое навершие в форме граната. На крышке сохранились остатки клинообразной надписи с именем Аргишти, сына Менуа.
На Кармир-блуре, кроме того, найдены серебряные украшения мебели, конской сбруи, браслеты, колечки и мелкие подвески.
г Очень интересные изделия из серебра были обнаружены германской экспедицией на Топрах-кале. В одном из карасов кладовой, откуда происходит и золотой медальон, оказалась сильно попорченная огнем серебряная баночка цилиндрической формы (высотой около 18 см) с крышками на обоих концах, окованными золотыми гвоздиками. Верхняя крышка имела в центре золотое колечко, а сбоку отверстие. На обороте крышки была прикреплена соединенная с золотым колечком электровая пластинка в форме полумесяца.
При реставрации предмета выяснилось, что эта пластинка с изображением сидящей на троне богини, к которой женщина подводит жертвенного козла, являлась амулетом. На боковых частях амулета виден рисунок, изображающий хвойные деревья. Устройство верхней крышки баночки указывает на то, что она служила для хранения какого-то порошка. Снаружи баночка была покрыта плетением из тонких серебряных нитей, по всей видимости тянутых, а не кованых. В баночке обнаружен порошок, оказавшийся сернистым серебром".
Леман-Гаупт полагал, что этот порошок имел техническое назначение, и высказал предположение, что он применялся для чернения серебра. Этот прием украшения серебряных вещей и доныне весьма распространен в Закавказье и в Турции. Но пока не найдены урартские предметы, украшенные таким способом, трудно говорить о правильности предположения Леман Таупта, тем более, что находка порошка в драгоценной баночке говорит скорее о том, что он употреблялся для косметических целей.
Кроме этой баночки, в кладовой на Топрах-кале были найдены два небольших серебряных сосудика, также имевших следы оплетения из серебряных нитей.
Приведенный нами материал показывает исключительное разнообразие и богатство металлических изделий, производившихся в Ванском царстве. В тексте Саргона о походе VIII года правления перечисляется громадное количество замечательных вещей, которые иногда кажутся сказочными, и перечню их даже трудно верить. Но представим на минуту, что до нас дошли только древние списки вещей, положенных в царские могилы Ура и в гробницу Тутанхамона. Очень возможно, что мы усомнились в их реальности так же, как многие не верили в подлинность клада, открытого Шлиманом в Микенах.
В научной литературе неоднократно встречаются замечания о том, что количество металла, захваченного Саргоном в Мусасире, сильно преувеличено в древнем тексте. Но напомним, что, когда Плас раскапывал в свое время заброшенный и разграбленный дворец Саргона (Дур-Шаррукин), он в кладовой дворца обнаружил 160 т железа и разборка этой кладовой продолжалась несколько дней.
У нас нет оснований сомневаться в правильности сведений, сообщаемых в тексте Луврской таблички, автор которого, Табшар-Ашур, нам известен как агент, информировавший царя о событиях в соседних странах; его письма сохранились в Куюнджик-ском архиве. Вместе с тем мы должны признать, что дошедший до нас от Ванского царства археологический материал лишь в слабой степени отражает реальную действительность.
Урартские металлические изделия по своему стилю оказываются очень близкими к ассирийским. Не отвергая ни в коей мере влияние Ассирии на искусство Ванского царства, следует признать, что урартское искусство не копировало рабски ассирийское; памятники урартского искусства всегда можно отличить от ассирийских.
Постоянные связи Урарту с соседними странами способствовали формированию своеобразного стиля в искусстве Передней Азии, который стал отличительным переднеазиатским, но в каждой области получил свое развитие. Возьмем для примера ассирийских крылатых быков, урартские бронзовые статуэтки, изображающие эти же фантастические существа, а также соответствующие скульптурные памятники из Митанни (Телль-Халаф) и Хеттского государства. Наряду с общими чертами и сходством даже в деталях в этих памятниках отчетливо выступают и их характерные особенности, присущие искусству каждого из этих государств.
|
|
Читайте в рубрике «Урарту»: |