Коневодство
По ассирийским источникам известно, что в Ассирию с древнейших времен лошади доставлялись из соседних стран, находившихся на северо-востоке.
Тиглатпаласар I после победы над союзом «царей стран Наири» наложил на них дань — 1200 коней и 2000 голов крупного рогатого скота. Салманасар III большое количество лошадей получал из приурмийского района; на рельефах Балаватских ворот изображен, в частности, угон из страны Гилзан целого табуна жеребцов. В урартских клинообразных надписях неоднократно рассказывается о захвате и угоне из покоренных стран (часто из областей Закавказья) в центр Ванского царства лошадей, причем в перечнях добычи лошади упоминаются в первую очередь.
В урартской клинописи для термина конь употребляется ассирийская идеограмма, буквально означающая осел гор, причем фонетическое ее чтение еще не установлено.
В летописи Сардури, сына Аргишти, отчет о каждом походе обычно сопровождался перечнем громадной добычи, главным образом скота, среди которой были и кони (1,45; 11, 15, 43; III, 38; 31; V, 31 и VI, 6). Общее число захваченных лошадей, по сохранившимся данным летописи, было около 18 тыс., но это значительно меньше общего числа угнанного из тех же областей крупного и мелкого рогатого скота.
Лошадь в Урарту была наиболее распространенным домашним животным, что характерно для общества с полукочевым скотоводством, и отдельные районы Ванского царства, вероятно, даже славились своим коневодством. Так, судя по тексту Луврской таблички (169—170), в провинции Суби, на восточном побережье оз. Урмия, специально разводили верховых лошадей и оттуда доставлялись жеребцы для урартской конницы. «Люди, живущие в этой области,— говорится в тексте,— во всем Урарту не имеют равных в умении обучать лошадей для конницы». В том же тексте, при описании города Улху (район современного Меренда), рассказывается, что урартский царь Руса устроил вокруг города роскошные пастбища для коней.
В местности Сигкех, к северо-востоку от Вана, там, где в средние века находился ипподром армянских князей, был найден камень с коротким клинообразным текстом: «Менуа, сын Ишпуини, говорит: с этого места конь по имени Арциби («Орел») под Ме-нуа прыгнул 22 локтя». Таким образом, в этом тексте отмечается «выдающееся спортивное достижение» урартского царя в конной езде. Конь под ним прыгнул на 22 локтя, т. е. на расстояние около 11,4 м.
Уже самые ранние урартские тексты (конец IX в.) говорят о наличии в урартском войске как конницы, так и колесниц (и в этом случае термины переданы ассирийскими идеограммами), изображения же их нам известны только от позднего времени истории Ванского царства. Изображения всадников и колесниц имеются на бронзовых шлемах и колчанах, найденных на Кармир-блуре; рисунок колесницы обнаружен также на поврежденном оттиске печати при раскопках на Топрах-кале.
По типу урартские боевые колесницы очень близки к ассирийским. Они имеют тот же легкий кузов, сильно выгнутое вверх дышло и колеса, помещенные не посередине дна кузова, а у заднего его края.
Имеющиеся материалы позволяют нам даже в деталях проследить совершенствование форм ассирийской колесницы, особенно эволюцию колеса.
С середины III тысячелетия исчезает массивное дисковидное колесо, и на смену ему приходит колесо со спицами. Первым шагом по пути облегчения веса колеса была замена крестовидной сплошной средней части диска, что привело к созданию примитивного колеса с четырьмя спицами; с течением времени спицы делались тоньше и их число увеличивалось. В Ассирии еще до середины IX в. употреблялось колесо с шестью спинами, как это можно видеть на рельефах ворот Салманасара III. При Тиглатпаласаре III (середина VIII в.) колесо с шестью спицами продолжало еще существовать наряду с обычным в то время колесом, имевшим уже восемь спиц. При Саргоне и позднее колесо с восемью спицами становится самым распространенным.
В колесах урартских колесниц также восемь спиц, что сближает их с позднеассирийскими, но они имеют все же и некоторые особенности. На кармир-блурском колчане колеса показаны с очень массивным ободом, а на оттиске печати — с фигурными спицами. Форма кузова урартских колесниц также совпадает с формой позднеассирийской: те же пропорции отдельных частей, тот же характерный выступ сзади.
В колесницу чаще всего запрягались два коня, хотя в некоторых случаях на изображениях у кучера в руках показаны четыре вожжи, что при наличии боковой тяги, связывающей пристяжную лошадь непосредственно с кузовом колесницы, говорит скорее о запряжке трех коней. В кузове помещались два человека — возничий и воин.
В 1957 г. в кладовой для вина, расположенной в северо-восточном углу цитадели, была обнаружена бронзовая голова коня прекрасной работы, служившая навершием дышла колесницы. Такое украшение дышла имеется на изображении царском колесницы во дворце Синахериба.
Урартские колесницы, вероятно, получили распространение и в Закавказье. В одном погребении в Ахтала (VII в.) был обнаружен пояс из листовой бронзы с резным изображением колесницы, запряженной двумя конями 33. Хотя рисунок очень схематичен и колесница дана в чрезвычайно своеобразной проекции, свойственной примитивному искусству, все же в нем без труда можно узнать изображение колесницы урартского типа. Особенно характерно сильно выгнутое дышло, имеющее на конце украшение в виде цветка. Число спиц в колесе (четыре) можно отнести за счет схематичности рисунка.
В 1956 г. на побережье оз. Севан, у сел. Лчашен, на осушенной территории были раскопаны курганы, относящиеся ко времени, предшествующему урартскому завоеванию Севанского района (XIII - XI вв.). В одном из этих курганов была обнаружена бронзовая модель колесницы 85, в кузове которой помещены две фигурки воинов, в шлемах с большим гребнем, напоминающих скорее всего хеттские шлемы, распространенные в IX в. до н. э. и у урартов, как это можно видеть на рельефах Балаватских ворот Салманасара III. Форма колесницы, без сомнения, напоминает древневосточные. У колесницы легкий кузов, колеса в восемь спиц (на одном колесе показано девять спиц), помещенные ближе к задку кузова, сильно выгнутое дышло и на задке петля. Единственным архаическим элементом лчашенской колесницы является сильно выгнутое вверх дышло, как бы нависающее над конями, все остальные части характерны для конца II тысячелетия. (Выгнутое над спинами лошадей дышло колесницы встречается на хеттских колесницах северной Сирии конца II тысячелетия до н. э.)
Способ запряжки, применявшийся урар-тами, как это видно по изображениям на шлемах и колчанах, найденных на Кармир-блуре, был близок к ассирийскому. Ассирийская упряжь состояла из уздечки, кожаного ремня, охватывавшего шею лошади наподобие ошейника, и подпруги. Эти части упряжи, а также пышное надголовное украшение у коней можно видеть и на урартских изображениях.
До нас дошло несколько экземпляров урартских удил. При раскопках 1940 г. на Кармир-блуре, около крепостной стены восточного здания, была обнаружена группа металлических предметов, среди которых оказались обломки удил, весьма характерной формы, близкой к ассирийским удилам из Калху. Урартские удила состояли из трех частей; двух бронзовых изогнутых псалий и железной мундштучной части, образующих одно целое с псалиями. Каждый псалий имеет три отверстия — большое среднее для повода и два меньших — для ремней, скреплявших удила с уздечкой. Удила из Кармир-блура по форме совпадают с найденными в кладе из Мерса (Мехчис- цихе) Карсской области, на которых так же отчетливо сохранились остатки железной "мундштучной части (Музей этнографии АН СССР, № 378—10). В 1954 г. в кладовой № 48 на Кармир-блуре было обнаружено много бронзовых частей конского убора с надписями Сардури II (налобники, нащечные пластины, круглые бляшки, колокольчики, подпружные пояса и удила). Удила состояли из бронзовых псалий изогнутой формы с вычеканенным на них именем Сардури и мундштучной железной части, которая была закреплена ковкой в бронзовых псалиях и составляла, таким образом, с ними одно целое. На псалиях сохранились петли для прикрепления ремней уздечки; в отличие от вышеописанных удил петли на удилах лошади Сардури помещены перпендикулярно к пластинке псалия, что является их характерной особенностью.
Удила описанных типов были распространены на очень большой территории. Их находили на территории Закавказья, Передней Азии, вплоть до Египта. Подобные удила происходят также из Афин и датируются концом VI в. до н. э. Они, по-видимому, распространялись вместе с лошадьми и боевыми колесницами из Передней Азии в древние страны Европы.
На серебряном ритоне в форме лошадиной головы, происходящем из Мазендерана и датируемом V в., отчетливо видно место прикрепления повода к большому среднему отверстию и ремней уздечки к двум боковым.
Наряду с удилами описанного типа существовал другой, с напускными псалиями, появившийся, возможно, ранее первого. У более древних удил на мундштук, имеющий на концах кольца для прикрепления повода, надеты свободно движущиеся псалии с отверстиями для ремней. Этот тип удил был распространен на той же территории, что и удила первого типа, а также в Закавказье и Иране. Обнаружен он и на Кармир-блуре. В 1952 г. в одном из помещений цитадели среди бронзовых предметов оказался конский убор, состоящий из двух удил, двух налобников, четырех крупных колокольчиков и двадцати двух бляшек разного размера. Каждый свободно движущийся псалий одной нары удил, снабженный двумя парами отверстий для прикрепления ремней уздечки, имел короткую клинообразную надпись: «[Царя] Менуа». Имя этого же царя было вычеканено на одном из налобников и на бляшке небольшого размера. Таким образом, мы имеем четко датированные началом VIII в. до н. э. удила, принадлежавшие царю Менуа, первому из урартских царей, вступившему на территорию Закавказья.
В Закавказье наряду с указанными встречаются и удила более архаического типа. К ним относятся бронзовые удила с колесовидными псалиями, отлитые целиком в одной разъемной форме. Они были найдены в кладе Квемо-Сасирети в Грузии и в Севанском районе, в частности и в Лчашенских курганах. Этот тип удил широко распространен на всем древнем Востоке начиная с начала II тысячелетия до н. э. К раннему типу удил, изображенных на рельефах дворца Ашурнасирнала II, относятся также удила с плоскими напускными псалиями41. Такие удила известны с 1951 г. по старым находкам и по раскопкам А. О. Мнацаканяна в сел. Астхадзор Севанского района.
Существование в Закавказье в конце II и в первой четверти I тысячелетия до н. э. различных типов удил объясняется, вероятно, тем, что Закавказье не являлось районом, где был создан собственный, характерный только для него, тип удил; племена Закавказья пользовались древневосточными образцами. Большое различие в технике отливки удил говорит о том, что многие из них являлись привозными предметами, но некоторые могли изготовляться и в Закавказье по привозным образцам.
Кости лошадей, найденные на Кармир-блуре, позволили С. К- Далю восстановить внешний облик одной из пород урартских лошадей42. Лошадь оказалась представителем низкорослой (высота холки 1,25 м) выведенной породы, с небольшой головой (ширина лба 12,8 см), с широко расставленными, слегка повислыми маленькими ушами и глазами, резко обращенными вперед. Ноги были тонкими и стройными, копыта маленькими и крутыми. Возможно, эта низкорослая урартская лошадь была представителем одной из пород, а наряду с ней существовали высокорослые лошади. Ассирийские памятники изображают высоких коней, например во дворце Синахериба, и низких, подобных тем, что на рельефе дворца Ашурбанипала, в сцене чистки и кормежки лошадей. В Ассирии особенно славились кони, доставлявшиеся из Каппадокии, с Армянского нагорья и из Мидии, а также из Эфиопии. В Урарту они обычно использовались для верховой езды, но применялись и как вьючные животные наряду с мулами и ослами. На Кармир-блуре обнаружены остатки нескольких костяков ослов, которые, по заключению Н. О. Бурчак-Абрамовича, по размерам, пропорциям и внешнему виду не отличались от современной аборигенной породы ослов, широко распространенной в Закавказье. При изучении зубов осла урартского времени С. К. Даль заметил некоторые признаки, характерные для кулана.
Ванекое царство имело разветвленные пути сообщения, связывавшие как отдельные части страны, так и страну с соседними государствами. Следы этих древних путей в некоторых частях сохранились; прокладывая дорогу в горах, урарты принуждены были зачастую врубаться в скалы. Такие участки древних дорог можно видеть в горах между озерами Ван и Урмия. В районе Келяшин и Топузава еще до сих пор сохранились остатки дороги; участки ее, прорубленные в скале, были шириной от 1,7 до 3 м, что может дать также и некоторое представление о размерах урартских повозок44.
Благоустроенных дорог, с мостами (деревянными, а возможно, и каменными) через реки, в Урар-ву было немного, и нередко путникам, как и в Ассирии, приходилось переправляться через реки вплавь на бурдюках, причем лошади следовали за пловцами; вероятно, для переправы сооружался также плот, наподобие ассирийского калакку, с привязанными внизу бурдюками.
В качестве вьючных животных в Урарту использовались также верблюды. В Переднем Азии они встречаются с древних времен. На Балаватских воротах имеется изображение угона верблюдов из страны Гилзан; упоминаются они и в перечнях добычи в летописях Аргишти и Сардури. Так, из страны Эриахи (Закавказье) Сардури угнал 1613 коней, 155 верблюдов, 16 529 голов крупного и 37 685 голов мелкого рогатого скота (IV, 31—33). Но приведенные цифры указывают на то, что верблюды все же были немногочисленны.
На Кармир-блуре кости верблюдов до сих пор обнаружены не были. Единственная кость одногорбого верблюда (Camelus dromedarius) была найдена при раскопках на холме Арин-берд.
Родина двугорбых верблюдов (ассир. udru) — восточные области Передней Азии, а одногорбые были особенно распространены в Аравии. В Ассирии верблюды получили широкое распространение при Тиглатпаласаре I, о чем упоминают его надписи. Позднее верблюд стал обычным вьючным животным военного обоза. В тексте Саргона говорится, что «верблюды и вьючные ослы прыгали по вершинам, как козероги, порождение гор». Далее, при описании дани, полученной с мидийских князей, рассказывается: «Они принесли мне из своих стран свою тяжелую дань и в Парсуаше они изъявили свою покорность ... я принял беговых коней, буйных мулов, двугорбых верблюдов, порождение стран их...»
В Закавказье верблюды применялись и для верховой езды. В 1896 г. А. А. Ивановский при раскопках кургана у сел. Карабулак (Азербайджан) открыл большую могилу, в которой находились два скелета верблюдов, украшенных богатым золотым убором, что в Закавказье встречается сравнительно редко.
В этой могиле были обнаружены скелеты трех человек; один из них лежал в вытянутом положении, два же других, вероятно слуги, убитые при погребении, были помещены по сторонам, в сидячем положении. Этот курган представлял, по-видимому, захоронение вождя одного из закавказских племен. Вместе с вождем и были похоронены принадлежавшие ему богато убранные верховые верблюды.
|
|
Читайте в рубрике «Урарту»: |