Пустые постулы египтянина
Ярким документом, характеризующим степень ослабления Египта к началу XI века до нашей эры, является история плавания некоего Ун-Амона к берегам Финикии. Этот египтянин представлял в Азии интересы самого могущественного человека в нильской державе — тем показательнее мытарства и унижения, что выпали на его долю. Ведь египетские власти уже не могли защитить даже своих официальных представителей, отправлявшихся за пределы страны, не могли отомстить за нанесенные им обиды. Величественными, грозными тенями витали в памяти образы недавних правителей Египта — тем более жалкими выглядели на этом фоне фигуры современных египетских царьков.
Итак, около 1075 года до нашей эры в финикийский Библ, чтобы закупить кедровый лес, отправился Ун-Амон, посланник Херихора, фактического правителя Фив. Лес предназначался для священной барки Амона-Ра, царя богов. В середине сезона разлива эта барка ходила по Нилу между Карнаком и Луксором в сопровождении огромных ликующих толп на берегу.
Перед поездкой Ун-Амон получил все необходимые документы. Вот только не нашлось для него корабля.
Посланник жреца отправился на сирийском транспорте — случайном попутном судне, где его обокрал один из матросов. «[Всего украл] он 5 дебенов золота и 31 дебен серебра» (то есть 455 граммов золота и 2,82 килограмма серебра. — А. В.) (пер. И. С. Кацнельсона) — все имущество египтянина. Здесь впору заметить, что всего столетием раньше храм Амона ежегодно получал 570 дебенов золота и более 11 тысяч дебенов серебра. Жалкие «командировочные», выданные посланнику, наглядно свидетельствуют, как обеднело государство за минувший век — век вырождения славы Рамсесов.
Рассказ о путешествии Ун-Амона сохранился в папирусе, который был найден в 1891 году в Северном Египте. Открыл этот папирус русский египтолог В. С. Го-ленищев; он же первым дал транскрипцию и перевод его. Сейчас этот папирус, датируемый примерно X веком до нашей эры, хранится в Москве, в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Действие рассказа — а Б. А. Тураев считал его литературной обработкой подлинного отчета — происходило во время правления одного из Рамсесов. Что же случилось с посланником?
Через 4 месяца и 12 дней после отъезда из Фив он прибыл в Библ. Прием, уготованный ему, был ошеломительным. Правитель Библа Закар-Баал (Чекер-Баал) не только отказался вести с ним переговоры, но и вообще запретил ему въезжать в город. «И послал ко мне [правитель] Библа, говоря: «Уходи из [моей] гавани!» Двадцать девять дней ему пришлось прождать в гавани; Закар-Баал не пускал его на берег и каждый день приказывал удалиться. Похоже, что жители Ливана теперь не испытывали почтения к египетским титулам.
Все это время гавань города не пустовала. Ун-Амон насчитал около семи десятков кораблей, побывавших здесь. Некоторые суда прибывали из Египта и, запасшись необходимым, отправлялись в путь. Были египтяне и на службе у правителя города. Лишь один египтянин оказался в опале — Ун-Амон.
По замечанию немецкого историка Вольфганга Хелька, это могло быть связано с тем, что как раз в то время ассирийский царь Тиглатпаласар I совершал поход на запад, к Средиземному морю. Правители финикийских городов — Библа, Арвада, Сидона — согласились выплатить ему дань. В этой обстановке Закар-Баал боялся чем-либо прогневать грозного противника, а потому избегал встречи с посланником верховного египетского жреца. Мало ли что могло вызвать неудовольствие царя Ассирии?
Но вот, когда однажды Закар-Баал приносил жертву своим богам, «божество охватило одного из его людей и заставило его плясать и возгласить: «Пусть приведут его наверх. Приведите сюда посланника Амона». Это повеление свыше заставило царя пригласить Ун-Амона, уже собравшегося уезжать на корабле» (пер. Б. А. Тураева).
Наконец, Закар-Баал принял египтянина в своем приморском дворце. «Я нашел его сидящим в верхней комнате, спиной к окну, — сообщал Ун-Амон, — причем волны великого Сирийского моря разбивались за ним». Аудиенция проходила не очень дружественно. Ун-Амон объяснил, что прибыл за лесом. «Твоу отец давал его, твой дед дал, и ты дашь его», — сказал он правителю Библа. Но эти упоминания были напрасны. Закар-Баал возразил, что фараоны за это платили: «Я же сам по себе; я не слуга ни твой, ни пославшего тебя».
«Что же, — продолжил Закар-Баал, — раньше фараон, пусть он живет и процветает, присылал шесть кораблей, груженых египетскими товарами... Но что ты предложишь мне?» Этот ответ показался Ун-Амону неслыханно дерзким. Он применил все свое красноречие, чтобы- скрыть нынешнюю бедность Египта. Он взывал к религиозным чувствам Закар-Баала, напоминал, что Амон — владыка Финикии и бог отцов его. «Ты также раб Амона. Если ты скажешь Амону: «Сделаю, сделаю» — и выполнишь его поручение, ты будешь жить, ты будешь невредим, ты будешь здоров» (пер. М. А. Ко-ростовцева).
Комментируя эту беседу, другой немецкий историк Карл-Хайнц Бернхардт напоминает, что «в представлении египтян, все страны были покорны египетскому государственному божеству Амону-Ра, и поэтому вполне обычный торговый обмен на основе взаимной выгоды ими толковался как приношение дани».
Однако Закар-Баал был неумолим. Как выразился К. X. Бернхардт, «царь Библа старался вытрясти последнее из не очень-то богатой мошны египтянина». Он вовсе не вспоминал о давней дружбе, связывавшей Финикию и Египет. «Амон, — сказал он, — сотворил все страны, но сперва сотворил страну Египет, из которой ты прибыл. Там зародились все ремесла, и египтянам уготовано заботиться о таких городах, как тот, куда ты прибыл».
Говоря это, Закар-Баал как будто превозносил могущественную Египетскую державу — великую империю древности — и принижал свой собственный город, но в то же время настойчиво намекал гостю: нет товара без платы за него. «Ясно, что обаяние египетского могущества пропало, — замечал Б. А. Тураев. — Цари самостоятельны, они все еще чтут египетскую культуру, неприятно поражаясь контрастом прежнего египетского величия с жалкой ролью посла».
Бурные события начала XII века до нашей эры совершенно перекроили политическую карту тогдашнего мира. Египетская держава хоть и устояла под натиском пришлых племен — так называемых «народов моря», — но лишилась былого могущества. К ее посланнику относились теперь даже с некоторым пренебрежением, зная, что его можно безнаказанно оскорблять. Расплаты не последует. Мечи и колесницы египетской армии не отомстят за поруганную честь посла. Попробовали бы сирийские царьки разговаривать так с посланниками фараонов XVIII или XIX династии! Остается лишь добавить, подчеркивая фантасмагоричность происходящего, что заносчивый Закар-Баал был правителем крохотного города-государства. Под его властью находился лишь город Библ и его окрестности.
История Ун-Амона наглядно показывает, как возросло самосознание финикийцев и как они стремились держаться на равных с посланцами фараона. Они не желали служить Египту; они хотели торговать с ним — к собственной выгоде.
Тогда Ун-Амон принялся уверять правителя Библа, что готов был заплатить ему, но в дороге у него украли все деньги. На это Закар-Баал возразил: пусть ему пришлют еще денег. Наконец, скрепя сердце, Ун-Амон сдался. Он отправил гонца к правителю Нижнего Египта. Тогда и Закар-Баал велел своим людям валить деревья и доставлять их в гавань.
Через несколько недель гонец вернулся из дельты Нила и привез 4 золотых кувшина и чашу, 5 серебряных кувшинов, 10 одеяний из царского полотна (виссона), 10 кусков тонкого полотна, 500 свитков папируса, 500 бычьих шкур и 500 канатов, а также 20 мешков чечевицы и 30 корзин сушеной рыбы.
Закар-Баал обрадовался подаркам. Теперь он отрядил 300 человек заготавливать лес. Деревья валили и на зиму оставляли на месте. Еще царь выделил 300 рабочих волов, чтобы на следующее лето доставить срубленный лес на берег моря.
Однако незадолго до возвращения в Египет у Ун-Амона вновь начались неприятности. Он поссорился с вождем племени чекеров. Это племя было одним из «народов мор> »; оно осело на побережье Палестины около города Дора, что находился близ современной Хайфы. Вождь племени возмутился тем, что египтянин решил перевезти лес морем без его ведома. На 11 кораблях чекеры приплыли в Библ и потребовали выдать им Ун-Амона.
Закар-Баал стал утешать его, но и наживать себе новых врагов он не думал. Стремясь избежать ссоры и с египтянами, и с чекерами, он передал вождю племени: «Я не смогу пленить посланца Амона в моей стране. Дайте мне отправить его, а потом преследуйте его, чтобы задержать его» (пер. Н. Симакова). Узнав об этом, Ун-Амон заплакал и тотчас пустился в бегство.
Однако неудачи преследовали его. Снаряженный им корабль был подхвачен бурей и отнесен к берегам Кипра, где ему теперь угрожала казнь. «Я слышал в Фивах, граде Амона, что все творят неправду, но на Кипре — нет, а между тем и здесь неправда творится ежедневно». Дальше папирус с отчетом обрывается, и нам не известно, как Ун-Амон сумел пробраться в Египет. Мы знаем лишь, что он каким-то образом спасся, чтобы поведать потомкам о своих приключениях.
|
|
Читайте в рубрике «Древний Египет»: |