«Народы моря» и жертвы инфляции
Во время правления XIX и XX династии, 1321-1075 гг. до н. э. потребовалось более полувека, прежде чем Египет оправился от последствий той «революции сверху», что затеял Эхнатон. За годы правления Хоремхеба (1346— 1321 гг. до н. э.) — а этот полузабытый фараон удерживал власть значительно дольше Эхнатона, бурей пронесшегося над Египтом, — практически не было попыток вновь покорить отпавшие области Азии, все эти независимые города и государства, которые прежде трусили перед десятком египетских солдат. До своего восшествия на престол Хоремхеб был военачальником, но, став фараоном, сражался не с азиатами, а с деяниями прежнего царя. Словно затяжной, моросящий дождь, он стирал все следы правления предшественника. Сносил храмы, возведенные им, и реставрировал древние культы, следил за чиновниками и наставлял судей, ежегодно объезжал Нильскую долину и иногда поднимался на балкон, любуясь ликованием народным. «И его величество совещался со своим сердцем... чтобы устранить грех и истребить неправду», — сказано в одном из указов Хоремхеба.
«Обманные дела, творившиеся в сей стране», фараон карал беспощадно. В том же указе сказано: «Что же касается любого местного князя, любого жреца, о котором услышат, что он сидит, чтобы творить суд, в судебном присутствии, которое дано, чтобы судить, и он творит в нем неправду против праведного, то это будет ему вменяться как преступление, достойное смерти» (пер. Н. С. Петровского).
Этот «дождь», почти тридцать лет шедший над Египтом, не оставил ничего наносного. В водах времени скрылась столица, возведенная Эхнатоном, и сам образ «мятежника на троне» стал расплываться, двоиться, покрываясь натеками грязи.
И вот Хоремхеб умер, и на трон взошла новая династия. Везир Верхнего Египта Рамсес I (1321 — 1319), видимо, захватил власть без борьбы. На небесах тогда повторилось то же, что на земле: северные боги Ра, Сет и Птах постепенно потеснили Тота и Амона — излюбленных богов прошлых царствований. Сразу два фараона этой династии носят имя Сети — «человек Сета».
Столицу империи перенесли ближе к новым богам, на север. Теперь это Танис в дельте Нила. Город, лежащий на пороге Азии, нельзя было не воспринимать как плацдарм для нового наступления на Сирию и Палестину. Фивы остались духовной столицей державы, ее религиозным центром, и здесь же находилась летняя резиденция фараонов.
Если бы можно было иллюстрировать рассказ о первых фараонах XIX династии их портретами, то пришлось бы изображать их неотрывно глядящими на север. Все их помыслы занимала прежняя слава Египта, которую они мечтали вернуть. Так, Сети I (1319— 1304 гг. до н. э.) именовал годы своей власти «временем возрождения». В истории страны начался новый имперский виток.
Уже в первый год правления Сети I вторгся в Сирию, и потоки крови понеслись у его ног, лужами растеклись в оставленных им следах. «Радуется тому его величество; он ликует, начиная битву, и радуется, завязывая бой. Сердце его успокаивается, когда он видит кровь и отрубает головы трусов. Приятнее ему час битвы, чем день наслаждения. Его величество перебил их всех в один час; тот, кто избег его руки, был пленником приведен в Египет» (пер. Б. А. Тураева).
Впрочем, о жизни Сети I мы можем судить в основном по изображениям на стенах Карнакского храма. Их сопровождают краткие подписи. Мы видим битвы, осады, триумфы, казни пленных. Царь — неудержимый, как кровь, хлещущая из раны, — воевал в Сирии, в стране амореев, в Финикии, на берегах Генисаретского озера, в каждом азиате встречая мятежника. «Его величество вышел против них, как свирепый лев; он превратил их в трупы в их долинах, погрузил в их кровь; не было никого, кто бы спасся».
Иногда деспот покидал Азию, и тогда кровавый пот проступал на лицах египтян, которых он берется судить со всей строгостью азартного вояки. За неправильное использование пахотной земли приказывал отрезать уши и носы. Пастуха, изведшего скотинку из храмового стада, велел посадить на кол. Злоумышленникам, если вздумают умыкнуть какого-нибудь пастуха, грозила порка, от которой содрогнулся бы каменный истукан, — две сотни палок.
В былые времена в Египте почти не знали таких жестоких наказаний. Виновных в подобных проступках обычно либо отстраняли от должности (так, случалось, наказывали даже предателей), либо принуждали к обязательным работам. Теперь все изменилось. В стране, уставшей от «революций», в стране, потерявшей обширные территории, воцарилась невиданная прежде деспотия. К власти пришел мечтатель, задумавший вновь превратить Египет в сверхдержаву. Ради этой цели, горячившей его кровь, он решил насадить в стране строжайшую дисциплину и порядок. Египтян, живших по справедливости, Сети вздумал заставить жить по закону.
Прошли те времена, когда тысячи уроженцев Нильской долины мстительно устремлялись в Азию, чтобы навсегда обезопасить родину от вторжения кочевников. Время народного воодушевления прошло. Египтянам, мечтающим лишь о покое, теперь пришлось иметь дело с бездушным законом, что повелевал, запрещал, устанавливал, — и ошибиться, нарушить параграфы законов, заблудиться среди них значило провалиться в кровь, которая широко разливалась всюду, где кончался закон.
Преемником Сети I стал его сын Рамсес II (1304 — 1238 гг. до н. э.). Он правил много десятилетий. Когда он взошёл на престол, Египет был крупнейшей державой мира и главным его соперником были хетты. Когда он умер, Египетская держава и Хеттское царство находились на грани распада. Палестину захватили филистимляне и евреи, и все заметнее вмешивались в мировую политику греки. Началось движение «народов моря» — ключевое событие той эпохи. Произошла технологическая революция — самым ценным металлом стало железо, постепенно оно вытесняло бронзу.
В тот век стремительных перемен, когда безвестные прежде племена и народы боролись за место под солнцем, Египет жил в неподвижном оцепенении. Словно остановившееся Солнце, восседал на троне Рамсес II. Еще ни одна беда не омрачала его чело, ни одно племя не решалось бросить ему вызов. Лишь на горизонте сгустились тени — то вихрем бесцельным и слепым проносились куда-то вдаль «чужеземные языки».
«Народы моря» неоднократно предстают перед нами в хрониках, датированных XIII — началом XII века до нашей эры. Около 1295 года, когда Рамсес II сражался при Кадете с хеттами, на стороне египтян воевали поджарые, крепкие варвары в набедренных повязках и с круглыми щитами — шерданы (сарды), а хетты собрали целую коалицию племен: дарданы, мизийцы, писидийцы, ликийцы. Около 1230 года фараон Мернептах защищал западную границу страны от вторжения ливийцев, которым помогали ахейцы, тирсены, ликийцы, сарды и сикулы. Около 1190 года до нашей эры Рамсес III защищал северо-восточную границу страны от вторжения филистимлян, тевкров, сикулов и других племен.
И все же самым грандиозным сражением того времени была упомянутая уже битва при Кадете, в которой с каждой стороны участвовало до 20 тысяч человек. Она произошла на пятом году правления Рамсеса II, и подробности ее достаточно хорошо известны историкам. Передовые отряды египтян во главе с молодым фараоном угодили в ловушку, подстроенную хеттами. Рамсес II ничего не знал о позиции хеттов и без всякой разведки, без флангового охранения, вслепую ввел свое войско во вражескую страну. Обойдя Кадеш с запада, он стал возводить временный лагерь. В это время хеттские колесничные отряды, внезапно переправившись через реку Оронт южнее Кадета, начали атаку против египтян. По-видимому, часть хеттов находилась в засаде. Преследуя бежавших в панике египетских воинов, хетты ворвались с юга в лагерь Рамсеса II, не ожидавшего встретить здесь врага.
И все же капкан, в который хеттский царь заманил Рамсеса II, не захлопнулся, и это избавило молодого фараона от смерти или позорного плена. Он сумел бежать из окружения и спас большую часть своей армии. После сражения он поклялся самолично кормить лошадей, запряженных в его колесницу. «Своей личной решительностью Рамсес превратил грозящую катастрофу в блестящую победу, которой он был вправе гордиться», — писал немецкий историк Эдуард Майер. Однако планы фараона захватить Кадеш и отбросить хеттов в Малую Азию не удались. Рамсес II, несомненно, потерпел поражение, но проиграл он не войну, а лишь одну боевую кампанию. Война же завершилась через пару десятилетий подписанием мирного договора и разделом сфер влияний на Ближнем Востоке.
Казалось, битва при Кадете — не самое счастливое событие египетской истории, но именно оно с маниакальной тщательностью и размахом было воспето придворными художниками и хронистами. Стремясь загладить неудачу, царедворцы захваливали фараона за чудеса доблести, явленные им у стен далекого города, что лежал за 650 километров от границы Египта. Если подвиги Тутмоса III воспеты в летописях, высеченных на стенах Карнакского храма, то рассказ о бегстве Рамсеса, преображенный в историю бегства его врагов, можно было увидеть на стенах храмов в Карнаке, Луксоре, Абу-Симбеле, Абидосе и, вероятно, других, не сохранившихся до наших дней храмов.
В этой рисованной хронике Рамсес предстает, скорее, не богом, а сказочным героем. В одиночку он отразил две атаки неприятеля. Когда он пытался прорвать кольцо врагов, окруживших его, — всего же его обступило две с половиной тысячи хеттских колесниц, — ему на помощь пришел Амон. Вместе с богом фараон взгромоздил перед своей упряжью горы трупов. На помощь посрамленным азиатам примчалась еще 1000 колесниц, но и их поразила рука фараона, и вот уже вся равнина в окрестности Кадета усеяна трупами, а нестройные остатки вражеских войск бегут от проклятого города, где, кажется, сам воздух смертелен для них. А иначе и быть не могло: божественный царь Египта неуязвим для врагов — эту истину знали все жители Нильской долины, эта истина лежала в основе самих представлений египтян о государственном устройстве; и лишь немногие соратники Рамсеса, сражавшиеся с ним рядом, видели, как отчаянно метался юноша в час битвы при Кадете, как его спасла не только храбрость, побуждавшая его биться даже в безнадежной ситуации, но и простая удача — большинство хеттов и их союзников занялись грабежом лагеря Рамсеса, бросив на произвол судьбы тех, кого легко могли пленить. Так воплощенный бог чудом избежал неволи или позорной смерти. Воистину, его спасение можно было объяснить лишь «божественным вмешательством» или «дланью Амона, укрывшей возлюбленного избранника».
Впрочем, эти иронические пассажи не должны умалить величия Рамсеса II, посвятившего многие годы жизни восстановлению утраченной империи. После неудачи при Кадете фараон с неизменным упорством водил войска в Палестину и Сирию, брал штурмом одни города (Аскалон), разорял другие (например, Акку). Все бывшие владения египтян в Азии были превращены им в театр боевых действий. Но ни у фараона, ни у хеттов не было достаточно сил, чтобы разбить противника и утвердиться на этой территории. Воюя друг с другом, они лишь истощали силы, грозя превратить свои державы в легкую добычу для кочевников.
Наконец, около 1280 года до нашей эры Рамсес II и хеттский царь Хаттусили III заключили мирный договор. Этому предшествовали длительные переговоры между заинтересованными сторонами. Сначала текст договора был согласован в столице хеттов, Хаттусе, с послами Рамсеса II. Затем был записан на аккадском языке на серебряной пластине и отправлен в Египет, в резиденцию Рамсеса П. В Египте с аккадского оригинала договора был сделан не совсем точный перевод на египетский язык. Серебряную же пластину с первоначальным текстом отправили на хранение в архив столичного храма Ра.
Текст договора сохранился и в столице хеттов, на глиняных табличках, написанных клинописью, и на стенах Карнакского храма, высеченный иероглифами. Приличия были соблюдены. В египетской версии «все земли и чужеземные страны» навечно повергнуты под сандалии фараона и лишь невесть откуда взявшийся хеттский посол приходит просить мира у фараона, «которому дана жизнь вечно, вековечно, подобно его отцу Ра ежедневно» (пер. Н. С. Петровского). Так заключается «превосходный договор мира и братства», призванный не позволить, «чтобы случилась вражда между ними вековечно».
В хеттской же версии сам фараон запрашивает мир у победоносных азиатов: «И не случится вражды между ними вековечно. И не нападет правитель хеттов на землю Египетскую вековечно, чтобы захватить что-нибудь в ней. И не нападет... великий властитель Египта на [страну хеттов, чтобы захватить что-нибудь] в ней, вековечно».
В договоре, впрочем, не оговорены границы земель хеттов и египтян. Можно лишь с большой долей уверенности утверждать, что хетты владели Северной и Центральной Сирией и северным побережьем Финикии, а египтяне — Южной Финикией и Палестиной вплоть до Галилеи.
С примирением египтян и хеттов Рамсесу II пришлось позабыть о ратных подвигах. Большую часть его царствования занимали подвиги зодческие. При нем развернулось громадное строительство. Страну наполнили массивные, часто безвкусные памятники, возведенные в его честь. Следы строительной деятельности Рамсеса II сохранились по всей долине Нила. Как иронизировал Пьер Монте, «Рамсес II построил так много, что его преемникам почти ничего не оставалось делать».
В Танисе им был воздвигнут колосс высотой 30 метров. В заупокойном храме Рамессеум в Фивах установлен другой колосс, весивший, по оценкам, до 1000 тонн. Две колоссальные статуи фараона были возведены в Мемфисе. Одна из них теперь украшает площадь перед главным вокзалом Каира. В скалах Нубии, в Абу-Симбеле, вырубили два пещерных храма, обрамляя фасад Большого храма четырьмя колоссальными фигурами царя высотой около 20 метров каждая — сидящие на троне истуканы неподвижно взирают на непрестанно бегущие воды Нила. В Луксоре установили шесть его громадных статуй: две фигуры из черного гранита по обеим сторонам входа в храм изображали фараона сидящим, остальные четыре, выполненные из красного гранита, — стоящим. В Карнаке же вознесся целый лес величественных колонн, разросшийся на площади в 5000 квадратных метров (103 метра в ширину и 52 метра в глубину). Он и поныне производит сильнейшее впечатление на всех, приезжающих в Египет. Никогда еще ни статуи, ни пилоны и колоннады не имели таких огромных размеров. «Кажется, будто их создали тридцатиметровые великаны», — сказал о них Шампильон.
Не только пространство, но и время, давно минувшее время, стало для Рамсеса II чистой книгой, куда он велел вновь и вновь вписывать свое имя. По его приказу на старинных постройках и статуях высекали его имя, умаляя величие предшественников, тонувших в тени Рамсеса. Так, он узурпировал статуи Аменхотепа III, превращая их в собственные. Призрачный отблеск былого величия приукрашивал фигуру фараона. Иные же прекрасные памятники прошлого он велел разобрать, чтобы из их камня построить что-то свое.
По словам Б. А. Тураева, «Рамсес II выступает богом с такими притязаниями, как редко кто из его предшественников». Влиятельные некогда жрецы превратились в заурядных чиновников, которые находились в полной зависимости от фараона. Их считали лишь его заместителями, подменявшими фараона в повседневной жизни. Во время царствования Рамсеса II, пишет американский историк А. Л. Оппенхейм, «прославление, возвеличивание и обожествление фараоновской власти и личности фараонов достигло высочайшей степени».
Столицей Египта в его царствование стал город Пер-Рамсес («Дом Рамсеса»), строительство которого началось в восточной части Дельты, возможно, еще при Сети I на месте древней столицы гиксосских правителей — Авариса. Отсюда было удобнее следить за происходящим в Сирии и Палестине и вовремя отражать нападения Хеттской державы или Митанни.
В одном из папирусов говорится о Пер-Рамсесе следующее: «В резиденции прекрасно жить; ее поля полны всяческим превосходным добром; она каждый день снабжается обильной провизией; ее заводи полны рыбой, а ее пруды — птицей; ее луга зелены от травы и растительности высотой в полтора локтя... ее зернохранилища наполнены пшеницей и полбой и поднимаются почти до небес... гранаты, яблоки и оливки, фиги из фруктовых садов, сладкое вино, превосходный мед, красная рыба из озера резиденции».
В этом прекрасном городе, напоминавшем райский сад, и проводил свои дни великий полководец, каковым его давно повелось считать. Имя его, увековеченное сонмом современников, неизгладимой метой врезается в память потомков. Он стал одной из самых1 популярных фигур в истории Египта. Вокруг его имени клубились легенды. Все фараоны XIX династии, наследовавшие ему, превращались в безликую череду теней, лишенных особых черт и носящих одно на всех имя — Рамессиды.
Редкостное долголетие Рамсеса II превратило вторую половину его жизни в нескончаемый праздник. На тридцатом году правления он отметил юбилей; четыре года спустя вновь справил юбилей своего царствования. На тридцать седьмом году правления даровал народу радость третьего юбилея и т. д. Последний, одиннадцатый, юбилей он отметил на шестьдесят первом году правления.
Между праздниками и воздвижением святынь Рамсес II произвел на свет целую армию детей. Одних сыновей у него было более сотни, да еще шесть десятков дочерей. «Как уживалось все это огромное семейство, мы за недостатком документов не можем даже вообразить», — комментарий Пьера Монте достоин скорее романа о Древнем Египте. Даже подобрать своим детям достойную пару становилось для фараона непосильной задачей. Известно, что одну из дочерей Рамсес выдал замуж за некоего сирийского корабельщика.
Когда Рамсес II, наконец, смежил очи, были уже мертвы двенадцать его старших сыновей, поочередно предназначавшихся в наследники. Египтом стал править тринадцатый по счету сын фараона — Мернептах (1238— 1219 гг. до н. э.); к тому времени он был далеко не юношей.
Начало его правления было ознаменовано мрачными событиями. Казалось, счастье покинуло Египет вместе с баловнем судьбы — Рамсесом II. Впервые со времен нашествия гиксосов в страну вторглись враги. Около 1230 года до нашей эры целая коалиция разбойничьих племен пыталась проникнуть в Египет со стороны моря и с побережья Ливии. В ожесточенной войне было истреблено 6000 кочевников и еще 9000 взято в плен.
«Нет никого, возносящего главу среди девяти племен; опустошены ливийцы, хетты спокойны; в плену Ханаан, как всякий злой, уведен Аскалон; попал под власть Гезер; Иеноам приведен в небытие. Израиль — его людей нет, его посевы уничтожены, Сирия сделана вдовой для Египта. Все страны соединены в мире» (пер. Б. А. Тураева).
Вслед за Мернептахом в течение двух десятилетий Египтом правили четыре или пять царей. После смерти Сети II вновь началась анархия. «Земля египетская была покинута, всякий бежал из нее,., один убивал другого, как великие, так и малые. Другое время наступило после этого в виде пустых (голодных) лет: тогда какой-то сириец сделал себя среди них князем. Он сделал всю страну данницей пред собою. Один соединялся с другим для грабежа имущества. Поступали с богами, как с людьми; не приносились жертвы в храмах» (пер. Б. А. Тураева).
Порядок в Египте восстановил новый царь, основатель XX династии, Сетнахт (1200— 1198 гг. до н. э.). Его преемником стал последний крупный фараон Нового царства — Рамсес III (1198— 1166 гг. до н. э.). В первые двенадцать лет своего правления ему пришлось трижды отражать вторжения «народов моря», стремившихся обосноваться в Дельте. Это было поистине великое переселение народов.
В те годы беда пришла не только в Египет. Пали Троя и Угарит, погибли Хеттское царство и Микенская Греция. Жителям этих цивилизованных- государств Бронзового века пришлось иметь дело не с армиями кочевников, а с целыми кочевыми народами. Так, после одной из войн солдаты Рамсеса III зах*атили около 2000 пленных, из них — 700 женщин и детей. Их превратили в рабов и подвергли принудительной «егип-тизации»: им запретили говорить на родном языке и заставили изъясняться лишь на египетском языке.
Победители прозвали этих людей, странно коверкавших слова, «машауашами».
А племена кочевников все шли на Египет. Одни прибывали морем, сидя в кораблях с круто загнутым вверх носом и острым тараном, проламывавшим вражеские корабли. Другие тряслись на повозках, ведомых быками, и весь их скарб путешествовал с ними. Те и другие волны переселенцев еще отражала египетская твердыня.
На стенах храма в Мединет-Абу, окруженного двумя рядами зубчатых стен и больше напоминающего крепость, сохранились выразительные описания битв с варварами: «Они завлечены, загнаны в узкое место, повалены на берегу, перебиты, превращены в груды трупов. Корабли их попадали в воду, я (фараон) заставил их повернуть назад, помнить египтян и возвещать имя мое в стране своей» (пер. Б. А. Тураева).
Своими энергичными действиями Рамсес III сумел сохранить под властью Египта земли Палестины. Некоторые памятники, найденные археологами, напоминают об этом фараоне. Так, в Бет-Шане обнаружена его статуя; в Мегиддо найдено упоминание о нем. В Палестине он построил храм Амона, и девять палестинских городов, подаренных Амону, платили этому божеству дань. Его преемники будут бессильны удержать и эти крохи величия. Власть фараонов вскоре ограничится Нильской долиной. Уже при Рамсесе VI (1154—1149 гг. до н. э.) египтянам придется бросить даже синайские рудники, разработкой которых они занимались с незапамятных времен. Слава империи миновала, ее величие померкло.
Сохранился документ, рассказывающий о том, как была богата страна в конце правления Рамсеса III, как велики были владения царя и храмов. Речь идет о так' называемом «Большом папирусе Гарриса», обнаруженном в 1885 году в районе Фив. Это — самый большой из известных египетских папирусов. Он склеен из 79 листов и имеет около 40 метров длины. Его составили в самом конце правления Рамсеса III, и он содержит завещание фараона:
«Итоговый список вещей богов, людей, золота, серебра, лазурита настоящего, бирюзы настоящей, всяких самоцветов настоящих, скота, садов, пашен, ладей, верфей, городов, праздничных жертв, жертвоприношений, жертвований [и] вещей всяких, назначенных в дар царем» (пер. И. П. Сологуб).
Вот лишь некоторые дары царя богам, запечатленные в этом нескончаемом списке:
|
Изображения, идолы и фигуры Амона-Ра, царя богов [и других] богов |
2756 |
| Люди | 107 615 |
| Различный скот | 490 386 |
| Сады, деревья | 514 |
| Лодки, ладьи | 88 |
| Города Египта | 160 |
| Города Сирии | 9 |
Богатейшими владельцами полей, пастбищ и городов были самые почитаемые боги Египта — Амон из Фив, Ра из Гелиополиса и Птах из Мемфиса. Перечень даров богам, то есть крупнейшим храмам страны, занимает не одну страницу. Вот еще несколько строк:
| Стволы мирровых деревьев | 1059 |
| Висон, ткань-мек, прекрасная тонкая ткань, цветная тонкая ткань: различные одежды | 50 877 |
| Всякие самоцветы, священные амулеты, скарабеи, печати разных размеров | 1 075 635 |
| Рогатый скот: откормленные быки с лирообразными рогами, быки безрогой породы, козы | 20 602 |
| Жирные гуси, живые гуси | 353 919 |
| Хлеб прекрасный, большие хлеба трапезные, превосходный хлеб, хлеб разных размеров | 6 272 421 |
| Растения, цветы, камыш, папирус, трава: кучи, букеты | 10 130 032 |
Регулярные подати пополняли казну храмов. Только трудоспособных рабов, занятых в храмовых хозяйствах, насчитывалось около 108 тысяч человек. Если же сюда добавить женщин, детей и стариков, то число рабов, принадлежавших храмам, возрастало примерно до 450 тысяч «голов», как исчисляли этих людей египтяне. В ведении храмов находилось 285 тысяч гектаров земель — более одной восьмой части всей территории сельскохозяйственных угодий в стране. Если же учесть, что в Египте в то время вряд ли жило свыше четырех с половиной миллионов человек, то получится, что храмам принадлежала не только восьмая часть земель страны (по другим подсчетам, 15 — 30%), но и десятая часть всего ее населения (по другим оценкам, от 2 до 20%).
Львиная доля богатств доставалась храму Амона. Этот «ненасытный бог» пожирал значительную часть доходов страны. Верховные жрецы храма Амона оказывали немалое влияние на политику страны и фактически по своему усмотрению распоряжались ее финансами. Подобная экономическая стратегия исподволь подрывала хозяйство страны. Царь превращался в своего рода заложника храма, в марионетку, которой на свой лад манипулировали жрецы.
Так, Аменхотеп, верховный жрец храма Амона, оставался в этой должности при всех фараонах от Рамсеса IV до Рамсеса IX (они правили с 1166 по 1107 годы до нашей эры). На свой страх и риск он реставрировал и ремонтировал Карнак, распорядившись даже изобразить себя в один рост с царем и нарушив тем самым одну из древнейших заповедей египетского искусства. К тому же на этом рельефе центральным персонажем композиции является сам жрец, которого награждает золотом и серебром стоящий сбоку фараон. Мало того: Аменхотеп добился того, что богатейшие владения Амона отныне полностью находились в его власти — он самолично собирал подати на храм. Позднее жрец Хери-хор фактически захватит власть в стране.
Между тем внешнее положение Египта заметно ухудшилось. Мощь страны покоилась на золотых рудниках Нубии и медных рудниках Синайского полуострова. Серебро же египтяне ввозили в основном из страны хеттов, обменивая его на египетский хлеб и золото. Ежегодно крупнейшие храмы страны — храмы Амона, Ра и Птаха — получали от фараона 52 килограмма золота, 1060 килограммов серебра и 2510 килограммов меди. Когда же в начале правления Рамсеса III Хеттская держава пала под ударами «народов моря», поставки серебра в Египет почти прекратились. То же касалось хеттского железа — металла, который ценился в то время почти так же высоко, как драгоценные металлы (из него делали бусы, амулеты и украшения).
Все эти неурядицы привели к тому, что финансовое благополучие страны пошатнулось. Египет был величайшей державой Бронзового века. В наступавшем веке Железном будут доминировать совсем другие державы.
В годы правления Рамессидов Египет пережил тяжелый экономический кризис. Цены на хлеб стремительно выросли. В начале правления Рамсеса III в Фивах за мешок полбы давали дебен (91 грамм) меди. Последующие четыре десятилетия цена на хлеб почти не менялась. В середине XII века началось резкое его вздорожание. К 1120 году до нашей эры тот же самый мешок полбы стоил уже более пяти дебенов. Особенно угрожающе менялась цена на ячмень. При Рамсесе VII (1149—1142 гг. до н. э.) за мешок ячменя платили уже восемь дебенов меди. В конце века цены несколько упали, но не опустились ниже двух дебенов за мешок полбы или ячменя, то есть остались вдвое выше, чем в начале века. Нетрудно представить себе, что чувствовали в те тревожные десятилетия простые египтяне, если вспомнить еще, что тогда же в Египте пышно расцвела коррупция.
В Фивах в это время открыли свой способ борьбы с дефицитом металлов. В разгар кризиса, когда государственная казна опустела, власти перестали платить жалование штукатурам и каменщикам, плотникам и столярам, жившим в рабочих поселках при Некрополе, и они обеспечивали себе пропитание сами. Началось массовое разграбление гробниц фараонов и знатных вельмож. Добытые ценности становились достоянием самих грабителей, их близких, а также скупщиков краденого и чиновников, которые за немалую мзду готовы были не замечать хищений и святотатств, творимых ворами. Эта «криминальная революция» стала основой посткризисной экономики Египта. Преступники уже не ограничивались сравнительно бедными гробницами древних царей, но добрались до роскошных усыпальниц Сети I и Рамсеса И. Гробницы грабили годами, но многочисленные сторожа и чиновники не делали ничего, чтобы положить конец преступлениям. Разграбление «недр земли египетской» продолжалось. Появление на рынке «мертвых денег» — большого количества металлов, хранившихся прежде в виде кладов, — помогало уравновесить спрос и предложение и стабилизировать цены.
Конечно, царские гробницы грабили и прежде. Так, в годы правления IV династии воры проникли в гробницу матери Хеопса. И все же подобные случаи были редки. Как ни велико искушение разбогатеть, проведя всего ночь в гробнице, желающих святотатствовать находилось мало. В то время чиновники несли свою службу исправно и не прельщались посулами воров только ради того, чтобы закрыть глаза на их преступления. Боялись и гнева богов. На видном месте в гробнице встречались надписи, проклинавшие вора, если он не устоит перед искушением: «Да сожрет его крокодил в воде, да укусит его змея на земле! Никогда ему не совершат [погребальных] церемоний. Сам бог осудит его».
В годы же правления XX династии в стране разразилась настоящая вакханалия грабежей, поскольку государство было уже безнадежно-больно и не могло защищать своих граждан. У нищих, полуголодных людей, которым не на что было надеяться и которые не верили ни в помощь ближних, ни в заступничество богов, не осталось страха ни перед властями, ни перед тенями предков, ни перед высшими силами. Любого чиновника надеялись подкупить. В древних могилах искали несметные сокровища, не задумываясь, что нарушают заповеди, установленные богами. Между нищетой и роскошью путь в Египте был короток — стоило лишь прокрасться от берега Нила, где крестьяне в поте лица ели свой хлеб, к Некрополю, где скопились золото, серебро и другие драгоценности. Единственное, что могла сделать власть, чтобы оберечь покой великих фараонов прошлого, — это спрятать их мумии в тайнике, где они и были тысячи лет спустя обнаружены археологами.
В одном из папирусов изложено беззастенчивое признание вора, осквернившего гробницу фараона: «Через несколько дней правитель Фив прослышал, что мы грабили на западе, и меня схватили и привели в тюрьму градоначальника Фив. И тогда я взял двадцать дебенов золота, которые достались на мою долю, и отдал их Хаемопе, писцу из квартала пристаней города. Он отпустил меня, и я встретился со своими товарищами, и они отдали мне часть добычи, чтобы я ни о чем не жалел. Так я вместе с другими продолжал до сего дня грабить погребения знатных и простых людей нашей земли, чьи тела покоятся на западе Фив. И многие грабят их так же, как мы».
Памятником того тревожного времени являются и сообщения о забастовках и бунтах, устраиваемых рабочими, которым перестали выплачивать жалованье. Подробный рассказ о забастовке содержит, например, так называемый «Туринский папирус», сохранившийся фрагментарно. Вот как выглядят эти события в изложении Б. А. Тураева:
«29 года, 10 мехира. Пролом пяти стен Некрополя рабочими, которые кричат: «Мы голодны уже восемнадцатый день»... Явились секретари тюрьмы Некрополя, двое начальников рабочих, два квартирмейстера и закричали: «Возвращайтесь». И они поклялись: «Возвращайтесь, у нас есть зерно фараона: оно сложено там, в Некрополе». Рабочие послушались, но, вероятно, были обмануты... На третий день явились к ним для переговоров прежние лица и военные власти, но рабочие не хотели с ними говорить. Призваны были жрецы; рабочие им сказали: «Мы ушли сюда от голода и жажды.
У нас нет платья, нет масла, нет рыбы, пищи. Напишите об этом фараону, нашему милостивому господину, чтобы нам дали возможность существовать». Чиновники испугались апелляции к фараону и выдали рабочим жалованье за предыдущий месяц; они, очевидно, собрались было его присвоить. Но беспорядки на этом не прекратились... Явились трое офицеров гарнизона за рабочими. Тогда сказал рабочий Месу: «Именем Амона, именем царя, меня сегодня не заставят работать». Чиновники на это ответили: «Его нельзя наказывать — он поклялся именем фараона». Власти ничего не могли сделать с рабочими: те упорствовали и издевались над чиновниками... Рабочим действительно выдали половинные порции; они успокоились, но потом опять стали бунтовать».
Документ обрывается, и мы не знаем, как был улажен этот конфликт. Но имеются свидетельства, что и во время правления Рамсеса X, то есть полвека спустя, рабочие Некрополя помногу дней не получали жалованья. Коррупция же процветала. Чиновники на местах чувствовали себя самодержавными правителями.
Вот документ, рассказывающий о поездке за хлебом некоего чиновника по имени Тутмос — главного писца Некрополя во времена Рамсеса XI. В храме, куда он прибыл, ему выдали 343,25 мешка с хлебом. Когда же он вернулся в Некрополь, при нем были лишь 314 мешков; остальная провизия числилась «израсходованной на пропитание». Этот неотразимый аргумент позволял чиновнику ничего не бояться. Что ж, «изголодавшиеся» по дороге в храм экспедиторы имели полнее право на обратном пути «умять за обе щеки» десятую часть добытых припасов. Отныне в стране фараонов забыты совесть и справедливость, а свято только богатство, которое приходится добывать, не считаясь ни с кем из ближних, презирая людей и преступая любые запреты, введенные предками. Подобная «атомизированная» страна, где каждый стремится обмануть каждого, скоро станет добычей завоевателей. Придет время, и Египтом вновь будут править чужеземцы — отныне только чужеземцы.
Пока же «героями эпохи» становились люди наподобие одного бравого корабельщика, который шел в ногу со временем. Вот его история. Во времена Рамсеса III некий корабельщик ежегодно привозил в храм Хнума, лежавший у первого нильского порога, 700 мешков хлеба из Дельты, собираемого там в виде податей. В конце правления Рамсеса III честный корабельщик умер, и жрецы наняли нового работника. Первые четыре года тот беспрекословно доставлял свои 700 мешков. Когда же страной начал править Рамсес IV, корабельщик привез жрецам всего сотню мешков; на следующий год — 130 мешков, на третий год — ничего, а на четвертый и пятый год всего по 20 мешков; наконец, на шестой год — снова ничего. В первый год правления Рамсеса V тоже не было хлеба, на второй год — 186 мешков, а на третий год — 120 мешков. Всего же за девять лет неустанной службы этот бравый корабельщик привез жре1 цам лишь 576 мешков из 6300 мешков, то есть около 9% товара. Следствие показало, что недостающий хлеб разворовывался. Эта история лишний раз свидетельствует, как низко пали нравы в Египте. Долгие годы «скромный экспедитор» совершал хищения в особо крупных размерах, и никто не возмущался, не мешал ему воровать и торговать.
В довершение всех бед страну наводнили банды разбойников, сколоченные в основном из людей пришлых, неегиптян — ливийцев или машауашей, возможно, бывших наемников, которые остались не у дел и, не получая жалованья и не имея возможности заработать на жизнь иным способом, воевали с населением страны, пригласившей их.
Эти банды буквально терроризировали мирных крестьян и работников. Бандиты свирепствовали повсюду, врывались в храмы, дворцы, частные владения, убивали, грабили и жгли дома. В записях, оставленных в Некрополе, часто отмечается, что «из-за чужеземцев» работать было нельзя. Наконец, во времена Рамсеса IX нападения разбойников стали таким повседневным явлением, что хронисты начали особо отмечать те дни, когда этих нападений не было. Подобные несчастья заставляли сожалеть даже о временах нашествия гиксосов.
К этому времени — к концу правления Рамессидов — власть в стране фактически принадлежала армии. Именно на военной службе сделал карьеру некий Херихор, человек темного происхождения, выбившийся в военачальники, а к концу правления Рамсеса XI, последнего царя двадцатой династии, внезапно назначенный вези-ром Верхнего Египта и верховным жрецом храма Амо-на в Фивах. По предположениям историков, произошел военный переворот, и власть захватила армия. Полководец Херихор фактически правил Египтом как диктатор, а чтобы действенно контролировать влиятельное фиванское жречество, провозгласил себя верховным жрецом. Через некоторое время он возложил на себя корону, став новым фараоном Египта, а сына объявил везиром и верховным жрецом Амона. Впрочем, Херихор был достаточно осторожен и не доверил *му командование армией — единственным рычагом власти в ту смутную пору.
Владел же он теперь лишь частью Египта. У него не было сил подчинить себе все земли страны. В Танисе, северной столице, лежавшей в Дельте, воцарилась собственная XXI династия. Здесь отказались признать правление Херихора легитимным. Это событие ознаменовало собой конец эпохи Нового царства.
Так держава фараонов вновь распалась на Верхний и Нижний Египет. Ей уже не суждено было обрести былое величие. Могущество египетской цивилизации было подорвано, ее силы истощены. Теперь Египет славен был лишь своим прошлым. У него фактически не было будущего — оно принадлежало народам и племенам, которые поочередно станут владеть долиной Нила и править живущими здесь людьми, безвольными, униженными людьми — потомками тех, кто веками правил миром.
Так рождаются и в свой черед гибнут цивилизации.
|
|
Читайте в рубрике «Древний Египет»: |