По следам Синухета
XII династии Сенусерта I
Около 2040 года до нашей эры Фивы победили коалицию северных князей, составленную правителями Гераклеополя, Асьюта и Эдфу, и весь Египет покорился фиванскому царю. Мы не знаем, как была одержана эта победа. Ведь Фивы — и по материальным ресурсам, и по численности населения — заметно уступали побежденному им противнику, на стороне которого выступали Нижний Египет, Центральный Египет и часть Верхнего Египта. И вот одна из последних областей страны, еще не покоренных коалицией, сумела перевернуть все с ног на голову, и ее правитель присоединил к своим скромным владениям почти весь огромный Египет.
Казалось, все благоволило гераклеопольским царям в их деле воссоединения страны. Особенно выгодно было положение столицы. Гераклеополь лежал на границе «Обеих Земель» — Верхнего и Нижнего Египта. Отсюда было сравнительно легко контролировать торговлю с Азией и средиземноморскими странами в годы междуцарствия Гераклеополь стал и культурной столицей страны; здесь создавались любопытные литературные произведения, например, упомянутое уже «Поучение царя» — первое известное нам дидактическое произведение, составленное от имени царя. Город Гераклеополь по праву мог считаться наследником Мемфиса. Фивы же — небольшой, заштатный городок далеко на юге страны, воплощение убогости и захолустья. Отсюда даже до Дельты добираться надо много дней. Местный божок Амон и сравниться не может с прославленным Ра, которого почитали в святилищах Гераклеополя и которому поклонялись великие фараоны прошлого. И все-таки можно найти объяснения торжеству фиванского царя.
Южные провинции были бедны, а потому их жителям оставалось лишь надеяться на покорение и разграбление богатых земель, лежавших на севере. Жажда наживы гнала людей вперед, придавала им дополнительные силы.
Время междуцарствия было временем «феодализации» Египта. Гордые князья севера, привыкшие к царским титулам и привилегиям, стремились к независимости. Они хоть и поддерживали правителей Гераклеополя, стремившихся объединить страну, но втайне боялись их усиления. На Юге же — в этом изначальном ядре Египетской державы — сепаратистские настроения были вовсе не так сильны. Южные князья хранили верность царю Фив, а северные князья могли в любой момент отпасть от царя Гераклеополя — особенно, когда он был близок к победе. Самолюбивые союзники, скорее, согласились бы предать своего могучего сюзерена, чем беспрекословно следовать ему. Перейти на сторону слабого фиванского царька казалось им лучшим способом продлить смуту — сладкое время многовластия. Трудно победить тому, кто ждет удара в спину.
Жизнь в воскресшей Египетской державе вскоре вернулась в привычное русло — в то русло, которым она столетиями текла, придавая силы Древнему царству. Фиванских правителей отныне почитали как богов и сыновей Ра, их власть стала абсолютной. Так возникло Среднее царство; оно переживет расцвет при правителях XI и XII династий, объединивших страну.
Победитель северной коалиции, фиванец Ментухотеп I Небхепетра (2061 —2010 гг. до н. э.), в течение сорока лет усмирял покоренную страну и налаживал в ней жизнь. На западном берегу Нила, напротив Фив, он возвел огромный заупокойный храм, состоявший из многоэтажной гробницы, частично вырубленной в скале, и небольшой каменной пирамиды, возведенной посреди колонного зала. Нам известно, что главным скульптором этого храма был Иритисен. По обычаю того времени он рассказал о себе в надписи на гробничной стеле. Иритисен совершил настоящую революцию в архитектуре. Как отмечают искусствоведы, «зодчий сумел слить воедино привычный для предков Ментухотепа, фиванских номархов, тип скальной гробницы с традиционной для всех усыпальниц фараонов пирамидой». Стены этого храма были богато украшены рельефами, по характеру очень близкими к рельефам Древнего царства.
Покорением Нильской долины фараон не ограничился. Из Коптоса — города, лежавшего неподалеку от Фив, — он отправил в местечко Коссейр, что на берегу Красного моря, три тысячи солдат. Им предстояло пройти 150 километров. У каждого воина был с собой кожаный мех, наполненный водой. Кроме того, каждый нес на шесте два кувшина с водой и двадцать караваев хлеба, выпеченного из ячменя, — этих запасов должно было хватить на четырех-пятидневное путешествие по пустыне. Солдаты прокладывали дорогу идущим караванам — прорыли два десятка колодцев; предположительно, они служат людям и теперь. В Коссейре было построено «библосское судно», на котором можно было плавать по морю. На этом судне египтяне по приказу царя отправились в легендарную страну Пунт, славившуюся благовониями и лежавшую на побережье Африки где-то к югу от Красного моря.
Другая экспедиция отбыла в Нижнюю Нубию на поиски гранита — излюбленного материала фараонов Древнего царства. Работам в каменоломнях мешали бедуины, и тогда пришлось послать солдат, чтобы усмирить их. Еще один отряд отправился на Синайский полуостров. Под надзором чиновника из Фив были осмотрены и восстановлены старые рудники. В Египет отправился груз бирюзы, меди, ляпис-лазури и различных диковинных руд.
Спокойное течение дней прервалось со смертью Ментухотепа Небхепетры. Вскоре в стране опять начались беспорядки, длившиеся около семи лет (1998—1991 гг. до н. э.), но мы мало что знаем об этом. Когда же волнение улеглось, к власти пришла новая династия — XII. Началось правление Аменемхетов и Сенусертов.
Ее основатель, Аменемхет I (1991 — 1961 гг. до н. э.), был везиром (главным министром) при последнем фараоне XI династии, то есть возглавлял весь государственный аппарат страны. Подробности его прихода к власти нам не известны. Возможно, он узурпировал власть. При нем во всем Египте насаждался культ фиванского бога Амона. Уже само его имя — «Сокровенный» — говорит, что это — вездесущий Бог, незримо
пребывающий в любом естестве. Скоро Амон потеснил остальных богов и, слившись с богом Солнца, превратился в «Амона-Ра, царя богов».
Со временем он станет верховным божеством Египта, и ради него будет воздвигнут один из величайших храмовых ансамблей всех времен и народов — Карнак, в ограде которого уместились бы собор святого Петра, собор Парижской Богоматери, а также Римский и Миланский соборы вместе взятые. В последующие
2000 лет, вплоть до римского владычества в Египте, этот храм будет непрестанно расширяться. Почти каждый царь пристраивал к нему новые помещения, иногда переделывая старые. Одновременно храм превратился в каменную летопись египетских властителей. «На его стенах, пилонах и карнизах, — отмечает известный советский искусствовед М. Э. Матье, — сохранились не только посвятительные надписи царей, гимны богам или изображения различных моментов ритуала, но и многие исторические тексты. Строившийся на протяжении ряда столетий... храм Амон-Ра в Карнаке отразил в себе следы самых разнородных архитектурных замыслов». Здесь трудились лучшие зодчие, скульпторы и художники. При раскопках одного лишь участка храма археологи обнаружили тайник, из которого извлекли 779 больших каменных статуй и свыше 17 тысяч бронзовых статуэток. На протяжении веков Карнакский храм будет оставаться самым богатым в мире святилищем, а власть его жрецов будет соизмерима с властью фараона. Казалось, ничто не поколеблет верховенство бога, которому они поклонялись, и вера в него переживет любые потрясения. «Ведь, по сути дела, Амону-Ра, — писал Леонард Котрелл, — поклонялись здесь дольше, чем существует христианство».
...XII династия дала ряд выдающихся правителей. Каждый из них стремился украсить любимые Фивы новыми грандиозными памятниками, но большую часть времени они проводили в Фаюме и крепости Иттауи («Завладевший Обеими Землями»), к югу от Мемфиса, основанной еще Аменемхетом I. Около этой крепости они и строили свои гробницы. Их даже называли «династией Иттауи». Отсюда можно было следить за всем, что происходило на севере страны и близ азиатской границы, а южные области были традиционно верны своим фараонам.
Немало внимания эти фараоны уделяли ирригационным работам. В Фаюмском оазисе они соорудили большую плотину, и теперь воды разлившегося Нила можно было отводить в водохранилище, а оттуда направлять в оросительные каналы. После осушения заболоченного прежде Фаюмского оазиса общая площадь пахотных земель здесь достигла 11 тысяч гектаров. Он превратился в житницу Египта.
При фараонах XII династии в Египте появилась «гидрометеослужба». Слуги фараона следили за ежегодными разливами Нила. На далеком юге, на втором нильском пороге, они каждый год отмечали на выступах скал уровень подъема Нила. Результаты наблюдений записывали в царские летописи. Если разлив начинался слишком рано или поздно, извещали фараона, чтобы можно было вовремя принять меры.
Важнейшим металлом XII династии стала бронза — сплав олова и меди. Бронза была открыта в Передней Азии задолго до того, как появилась в Египте. Бронзовые изделия — кольца, бритвы и вазы — ввозили в страну еще в эпоху Древнего царства. Но началом Бронзового века в Египте считают Среднее царство, когда изделия из бронзы стали изготавливать на месте и развернулась добыча меди в рудниках Синайского полуострова.
Торговля с другими странами по-прежнему оставалась царской монополией. Никаких военных экспедиций в Азию не организовывалось, земли Азии не колонизировались египтянами. Фараоны предпочитали дружить со своими торговыми партнерами. Они великодушно посылали дары сирийским князьям. Те должны были быть счастливы, что их страны и города почтил своим вниманием царь самой великой державы мира. В этих словах нет никакого преувеличения — время Хаммурапи в Месопотамии еще не пришло, и в Передней Азии и Средиземноморье нет государства, способного сравниться по своим размерам и могуществу с Египтом.
Египетская «Повесть о Синухете» — важнейший литературный памятник, повествующий об отношениях египтян и азиатов. Ее главный герой — знатный вельможа, живший при дворе царя Аменемхета I. После смерти фараона и восшествия на престол Сенусерта I (1971 — 1927 гг. до н. э.) Синухет бежал, видимо, замешанный в заговоре, «ибо думал я: будет резня во Дворце и не уйти мне живым после нее» (пер. М. А. Коростовцева).
Туманной ночью он покинул царский дворец и направил «стопы свои к северу. Дошел я до Стены Правителя, возведенной, чтобы отразить кочевников и растоптать кочующих по пескам», — стены, возведенной Аменемхетом I на восточной границе Египта, на Синайском полуострове, для защиты от азиатских народов. «Скорчился я в кустах, опасаясь, что увидит меня со стены воин, стоявший на страже в тот день». Лишь под покровом ночи он перебрался через границу и скрылся в пустыне. Вскоре им вновь овладело отчаяние. «Жажда напала на меня, овладела мною жажда, задыхался я, горло мое пылало, и я подумал: «Это вкус смерти».
Однако ему повезло. Он услышал мычание стад и увидел кочевников-бедуинов. «Узнал меня их вожак — он бывал в Египте. Дал он мне воды и вскипятил мне молока». Но не долго беглец задержался в этом племени. Близость Египта страшила его, и он продолжил свой путь на север. «Страна передавала меня стране!» Наконец, он достиг Библа, но не остановился и там, в городе, куда так часто приезжали египтяне, а поселился в его окрестности, среди полудиких кочевников, — в Кедеме. Дальше путь преграждали горы. «Провел я там полтора года. Принял меня к себе Амуненши — он правитель Верхней Ретену».
Здесь рассказ Синухета не вполне ясен. «Кедемом» семиты называли восток, а египтяне звали «Верхней Ретену» горы Ливана и Палестины. Поэтому, отправившись из Библа на восток, Синухет мог оказаться в долине Бекаа, окруженной гребнями Ливана и Антиливана. Место, где он остановился, он назвал Иаа: «Это красная земля». По всей видимости, это была центральная часть долины Бекаа, покрытая плодородным красноземом. Земля эта казалась Синухету настоящим раем: «Там росли фиги и виноград, и вина было больше, чем воды, и мед в изобилии, и много оливкового масла; на деревьях всевозможные плоды; ячмень, и пшеница, и бесчисленные стада скота».
Амуненши назначил беглеца «правителем лучшего племени» в своей стране. «Доставляли мне хлеба и питье... ежедневно, и вареное мясо, и птицу жареную, и это — не считая дичи пустыни, которую ловили для меня и клали передо мною». Много лет Синухет провел «у правителя Ретену во главе войска его», одержал немало побед, женился на его старшей дочери, «возвеличился добром, разбогател стадами». Так жизнь Синухета стала напоминать жизнь библейских патриархов.
Главным занятием местных племен было разведение коз и овец. Их стада считались мерилом богатства; ради их похищения совершали набеги на соседние племена; скотом расплачивались также за различные услуги. Впрочем, многие члены племени занимались земледелием. Нередко недавние кочевники оседали на земле. Так возникали целые поселения. Однако в дни засухи или войны здешние жители срывались с насиженного места и вновь принимались скитаться в поисках лучшей доли.
Шли годы. Тем временем в Египте забылась давняя смута, погнавшая Синухета на чужбину. Прослышав о судьбе беглого вельможи, фараон простил его. И вот счастливый финал истории: «Я коснулся челом земли между сфинксами. Царские дети ждали с приветствиями у ворот... Застал я его величество, восседающим на Великом золотом троне под навесом. Распростерся я перед ним ниц и обеспамятел... И был я в милости у царя по день смерти».
Синухет ушел из дворца не только помилованный, но и награжденный: теперь у него был дом, достойный придворного, и он мог наслаждаться пре!?расными вещами, подаренными ему фараоном.
...Читая эту историю, понимаешь, что финикийский город Библ и впрямь был местом оживленного паломничества египтян, где и укрыться-то беглецу было негде. Сбежав из страны фараона, он попадал под власть «слуги фараона».
Сама политическая доктрина Египта, отмечает российский историк А. Демидчик, «не предполагала существования... неподвластных Солнцу (Ра. — А. В.) богов и, стало быть, суверенных государств». Деление на плодородную Нильскую долину, собственно Египет, и «азиатское нагорье» было основополагающим, «но чужеземные страны также были сотворены Солнцем и находились под его властью».
Проведя долгие годы на чужбине, Синухет убедился в том, что страх перед Солнцем объял «все нагорья». Даже самые необходимые для жизни чужеземцев блага — солнечный свет, вода и воздух — доступны лишь благодаря Ра. «Солнечный диск восходит по желанию твоему. Воду речную — пьют ее по воле твоей. Ветер вышний — вдыхают его, когда ты прикажешь». С глубокой древности, считали египтяне, «нагорье было непригодно для жизни, и только ради египетского царя боги приоткрывали там богатства земных недр, давали необходимую полям и садам воду».
А потому, прибыв «инкогнито» в благословенную страну Иаа и став править ей, Синухет считал себя «только номархом» фараона Сенусерта I — временным управляющим областью, подвластной фараону.
Область, «данная ему», заслуживает пристального внимания. В некотором отдалении от Библа простиралась плодородная страна, где имелись идеальные условия для земледелия. Для египтян эта азиатская страна была, наверное, чем-то вроде Дикого Запада для американцев XIX века. Там человека могли подстерегать самые удивительные приключения; там было дико и опасно, но можно было сказочно разбогатеть и вернуться на родину с почетом, как возвратился Синухет.
Повесть о нем оказалась настоящим бестселлером. Нам известен целый ряд ее копий. Возможно, что она повлияла даже на Библию. Так в «Пятикнижии Моисея» страна Ханаан описывается в тех же выражениях, что и счастливая страна Иаа, где поселился Синухет: в земле ханаанеев «течет молоко и мед» (Исх 3, 8). Подобно Синухету, и Моисей бежит в эту страну из Египта, но бежит не один, а уводя за собой всех соплеменников.
Читателю, правда, может показаться, что эта повесть уводит его, скорее, в область вымышленного, сказочного. Мнения же историков, скорее, обратны читательским. Так, известный российский египтолог Ю. Я. Перепелкин писал об этом «художественно обработанном жизнеописании», что «нет оснований сомневаться в подлинности происшествия». Его слова перекликаются с суждением одного из основателей российской египтологии Б. А. Тураева: «Приключения Синухета вполне реальны и укладываются в рамки истории и действительности». Это — «настоящий роман, совершенно лишенный фантастического элемента». Можно сказать, что это первый в истории литературы приключенческий роман.
Если с Азией египтяне лишь торговали, то Нубию стремились завоевать. Фараоны XII династии считали, что вся Нильская долина — это одна-единая страна и править ею должен один-единственный царь, а потому в мятежную Нубию, не желавшую подчиниться законному правителю, вновь и вновь направлялись военные отряды. Там строили крепости, в которых располагались гарнизоны — солдаты наблюдали за порядком в воссоединенных землях, а местные жители при первой возможности восставали, прогоняя оккупантов.
Египтяне были деятельны и на других рубежах страны. Так, на границе с Азией они возвели упомянутый
уже пограничный вал, который назвали «Стеной Пра-нителя». Это было время энергичных людей. Одни отправлялись в плавание в неизвестную страну, другие воевали среди унылых нубийских скал, третьи годами жили в пустынной крепости, высматривая, не покажется ли облачко пыли, взбитой приближающимися врагами. Каждый на своем месте способствовал величию Египта, пусть его скромной лептой были лишь кровь, пот и терпение.
Чем больше людей вот так, беззаветно, служили фараону, тем крепче была его власть. Провинциальные князья и вельможи уже не думали роптать на своеволие царя, зная, что против него не удастся поднять мятеж. Гробницы чиновников стали заметно меньше, а надписи, оставленные в них, — скромнее, зато разрастались царские усыпальницы, хотя их возводили из необожженного кирпича (эти небольшие пирамиды находятся сейчас в очень плохом состоянии).
Чувство уверенности и безопасности пронизывало египетскую культуру того времени. Это в далекой Азии жители каждого города проживали все дни свои в страхе, ожидая нападения кочевых племен или вражеских войск. В Фивы или Асьют никогда не добраться врагам. Уязвимы лишь границы Египта, но не сама Нильская долина. Ее хранили боги, оберегая покой своего «избранного народа» — египтян. Именно они даровали народу надежного и справедливого пастыря — фараона. Долг каждого египтянина — служить фараону и богам, чтобы не отняли они благодать от вверенной им страны.
При Аменемхете III (1842— 1797 гг. до н. э.) в Фаюм-ском оазисе в честь богов возвели уникальный архитектурный ансамбль, названный греками Лабиринтом. Это был пантеон бесчисленных богов страны (возможно, заупокойный храм фараона), и занимал он территорию площадью 72 тысячи квадратных метров. Среди тысяч залов, молелен, ходов, галерей, кладовых, коридоров немудрено было заблудиться. По словам Страбона, из Лабиринта было невозможно выйти без помощи проводника. «Если бы собрать вместе все эллинские укрепления и другие сооружения, то оказалось бы, что они стоили меньше труда и денег, нежели Лабиринт, — писал Геродот. — Лабиринт превосходит сами пирамиды». Лабиринт, отмечала российский историк О. И. Павлова, это «апогей архитектурного строительства времени Среднего царства и, подобно пирамидам Древнего царства, явился символическим выражением расцвета и единства страны». К сожалению, этот памятник не сохранился до наших дней.
Чувство радости переполняло египтян, они не ведали страха и радовались жизни, как дети, и даже загробный мир казался им полным веселья, а не уныния, как полагали жители Месопотамии. Идея посмертного воздаяния за добрые поступки, совершенные при жизни, торжествовала в Египте. В загробном царстве добродетель ценится выше пожертвований злодея. Изо дня в день блаженный умерший будет созерцать Солнце, и вечно будет хранить свою паству солнечный Амон-Ра. И кого опасаться людям страны, над которой — слава богу! — неизменно рассеивается тьма? Кого же им опасаться?
|
|
Читайте в рубрике «Древний Египет»: |