Экономическое развитие Римской империи IV-V вв.
Разложение древнего общества в поздней Римской империи проявлялось в распаде полисной формы земельной собственности и в укреплении крупной частной земельной собственности, в ослаблении связи между гражданином и полисом. Упадок городов был связан с социально-экономическим расслоением городских землевладельцев. Верхушка куриалов захватывает ведущее положение в городе, обогащается за счет городских доходов, а всю ответственность за сбор государственных налогов возлагает на массу рядовых куриалов — средних и мелких землевладельцев, хозяйства которых приходят в упадок. Хотя, по сообщению антиохийского ритора Либания, иногда происходили случаи преднамеренного проникновения разбогатевшего плебея в число куриалов — путем покупки имения на городской земле владельцем ремесленной мастерской, дававшей ему основной доход, однако они, по-видимому, были редкими исключениями. Массовым явлением было разорение куриалов и стремление их выйти из своего сословия. Они бегут из родных городов, стараются продать свои имения, поступить па военную или гражданскую государственную службу, становятся колонами магнатов, женятся на рабынях, отправляют своих сыновей учиться в другие города, чтобы они уже не возвращались в свой город.
Например, в Антиохии на Оронте в течение IV в. число куриалов сократилось с 600 до 60 человек. В IV—V вв. куриалы отвечали за сбор налогов уже не только своим имуществом, по и личностью. За недоимки их подвергают конфискации имущества (вследствие чего тает городской земельный фонд), заключению в тюрьму и публичным позорным наказаниям, например бичеванию на городской площади с напяленным на голову шутовским колпаком. Учащаются выступления городского плебса против тяжелых па-логов, происходят голодные бунты люмпен-пролетариев. Приходит в упадок городское благоустройство. Сокращается городское население. Однако все эти явления были выражены неравномерно в разных городах Империи. В восточных провинциях упадок городов был слабее, чем на Западе, потому что на Востоке было меньше распространено классическое рабовладение, а следовательно, и кризис рабства ощущался несколько слабее; здесь торгово-ремесленная деятельность была стабильнее.
Мелкие города повсюду в Империи переживали более сильный упадок, нежели крупные, так как последние могли успешнее противостоять натиску магнатов. С упадком мелких городов в IV—V вв. некоторые крупные города переживают даже временный подъем, связанный с концентрацией в них ремесла и торговли. Например, в одном из крупнейших городов римского Востока — Антиохии на Оронте, по свидетельству Либания, в IV в. сосредоточивалась оживленная торговля, велось обширное строительство.
В IV—V вв. рост крупных городов в восточных (ранневизантийских) провинциях происходил не за счет общего подъема торгово-ремесленной деятельности, а преимущественно за счет упадка множества мелких городов, которые попадали в зависимость от крупных: именно в них сосредоточивалась провинциальная администрация и землевладельческая знать и сюда приливало торгово-ремесленпое население из городков маленьких. В столицах провинций сооружаются дворцы правителей, здания гражданских и военных учреждений, государственные склады и мастерские, отстраиваются церковные центры, возводятся военные укрепления, а также ведется частное строительство — вырастают богатые особняки и дворцы городской знати. Новые военно-административные и церковные центры создаются в значительной степени па месте старых общественных центров городов; для их сооружения нередко разбирают общественные постройки. Строительство в крупных городах ведется в большой степени за счет бюджета мелких городов; из последних вывозят строительные материалы, часто разрушая для этого городские здания. В больших городах размещаются постоянные гарнизоны, так как с упадком полисной организации функция поддержания общественного порядка все в большей степени возлагается па государство.
В римской Африке в период с конца III по начало V в. продолжался повсеместный рост городов. Однако в отличие от ранней Империи теперь строительство и благоустройство, организация зрелищ и поддержание образования в городах осуществлялись главным образом не за счет городской казны, а на средства частных лиц из среды богатейших городских землевладельцев, составлявших верхушку курии — princi pales. Большинство членов курии составляли владельцы небольших вилл и земельных участков. Городские плебеи также имели земельные участки, только меньших размеров. В IV в. города продолжали играть важную роль как очаги товарно-денежных отношений, где, в частности, заключались многие торговые сделки по сбыту сельскохозяйственных продуктов, например хлеба и оливкового масла, крупным поставщиком которых оставалась Северная Африка. Социально-экономической основой североафриканских городов и в период поздней древности оставалось землевладение, а не торгово-ремесленное предпринимательство. В конце III—IV вв. в африканских городах восстанавливаются разрушенные или обветшавшие здания и ирригационные сооружения, что особенно характерно для временя Диоклетиана; в более поздний период возводятся новые общественные сооружения и жилью дома, вырастают целые кварталы. Не только в Карфагене, но и в небольших городах обычным явлением остаются театральные и цирковые представления.
Однако за восстановленным фасадом привычного образа жизни происходило разложение основ полисной организации, что проявлялось прежде всего в резкой социально-экономической дифференциации городского населения. Проповеди Августина, епископа города Гиппона, свидетельствуют о наличии в африканских городах конца IV — начала V в. богатейших граждан на одном общественном полюсе и нищих горожан, целиком зависящих от частной или церковной благотворительности,— на другом. Города теряют автономию, будучи вынужденными переходить под патронат могущественных представителей провинциальной гражданской и военной бюрократии. Центральное имперское правительство колебалось между политикой покровительства городам и усилением налогового нажима на них, причем последняя тенденция преобладала.
В связи с натурализацией экономики в поздней Римской империи государство было вынуждено переходить к самообеспечению ремесленными изделиями, прежде всего с целью снабжения армии. В императорских ремесленных мастерских трудились прикрепленные к ним ремесленники из свободных сословий, а также рабы. В частном ремесле в III—V вв., по-видимому, преобладал труд свободных мелких производителей, объединенных в коллегии. Хотя некоторые ремесленники и держали по нескольку рабов, а также еще встречались ремесленные мастерские, полностью основанные на рабском труде, в целом происходило вытеснение рабов из производства.
Центры экономической жизни Империи постепенно смещались из городов и связанных с ними рабовладельческих вилл в крупные имения, основанные на рабочей силе протофеодального типа. Ведущим типом землевладения в IV—V вв. стали крупные поместья, изъятые из ведения городов и зависящие лишь от государства.
В имениях магнатов развивалась многоотраслевая экономика, существовали местные рынки, постоянные лавки, сооружались храмы, бани. Все это способствовало тому, что они становились центрами притяжения для окрестного сельского населения. Вблизи усадьбы магната располагались поселения колонов, а сама усадьба укреплялась, превращаясь в крепость, где сосредоточивались хозяйственные склады, администрация (видимо, обычно состоявшая из рабов), военная сила, тюрьма. Владельцы крупных сальтусов представляли перед государством население своих земель: собирали и поставляли государству земельную подать (аннону) и рекрутов. В восточных провинциях магнаты обычно устраивали свои резиденции в городах.
В период поздней Империи крупное землевладение растет за счет скупки имений разоряющихся городских землевладельцев, скупки или захвата земель из общественного фонда городов и свободных сельских общин. Сенаторское, императорское, и церковно-монастырское землевладение было привилегированным — свободным от муниципальных повинностей, от государственных отработочных повинностей (строительной, извозной, военных постоев и др.), от чрезвычайных поборов. Это привлекало в поместья магнатов держателей наделов из имений городских землевладельцев. Рабы и колоны муниципальных владельцев бегут в имения магнатов или отдаются под их покровительство.
В IV—V вв. распространился патроциний, или патропат («отцовское покровительство»). В законе 395 г. говорилось, что крестьяне с помощью патроната «сопротивляются государственным повинностям». Спасаясь от задолженности по податям от притеснения государственных чиновников, от военных погромов в ходе варварских нашествий, под покровительство «сильных» людей — военачальников, сенаторов-магнатов — отдавались отдельные крестьяне, ремесленники, куриалы, целые села и даже города. Аграрный патронат деревень был характерен лишь для восточных провинций, в западных была распространена индивидуальная форма патроната, поэтому па Западе была сильнее зависимость крестьян от патрона, чем на Востоке, где община оказывала коллективный отпор притязаниям патрона. Отдавшиеся под покровительство уплачивали патрону лишь часть того, что ранее им приходилось отдавать государству или муниципальному землевладельцу. Однако патронат приводил к постепенной утрате крестьянами земельной собственности и личной свободы, к превращению их в колонов патрона. Переход крестьян под патронат не всегда был добровольным, порой магнаты принуждали их к этому силой.
В сельском хозяйстве IV—V вв. продолжалось вытеснение рабского труда из производства и замена его трудом разного рода зависимых держателей мелких наделов. Все более сближалось положение зависимых земледельцев — колонов разных категорий. При этом положение свободных земледельцев ухудшалось: колоны не только были прикреплены к земле, но и ограничены в распоряжении своей собственностью — указом императора Валентипиапа и Валента 365 г. колонам запрещалось отчуждать что-либо из своего имущества без ведома господина (владельца имения). Колоны фактически перестают рассматриваться как свободные граждане государства, а превращаются в подданных тех магнатов, на земле которых они держат наделы. В то же время рабы с пекулием ведут свои мелкие хозяйства на тех же условиях, что и колоны, живут в деревнях вперемежку с колонами; магнаты выставляют в качестве рекрутов как колонов, так и рабов.
Рост крупного землевладения в сочетании с мелким производством и эксплуатацией зависимых мелких держателей неизбежно вел к отказу от интенсивных отраслей сельского хозяйства, в которых применялся труд рабов-специалистов, и к распространению экстенсивного земледелия и скотоводства, что прослеживается, например, в Италии IV в. Исследователи отмечают подъем производства зерновых в Италии: расширяются площади посевов, для чего сводятся леса и кустарники, осваиваются засоленные и заболоченные земли; хлебные культуры занимают склоны холмов, ранее отводимые под виноградники. В IV в. Италия, по-видимому, обеспечивала себя хлебом. Виноградарство же и оливководство пришли в упадок: сократились площади под виноградниками и маслинниками, ухудшился уход за лозой и оливой, утрачены навыки обработки винограда и оливок. Италия почти перестает вывозить вино и оливковое масло. Таким образом, наблюдается упадок прежних интенсивных и товарных отраслей земледелия. В III—IV вв. приходит в упадок и животноводство в Италии. Если в предшествующие века в этой стране было распространено наряду с отгонным скотоводством и стойловое содержание животных, при котором значительную долю их рациона составляли хлебные продукты и луговое сено, причем за лугами тщательно ухаживали, то в IV в. главной кормовой базой животноводства стали естественные пастбища, а не культурные луга. Крупный рогатый скот круглый год содержался под открытым небом. Корм заготовляли только для рабочего скота. В качестве тяглового скота использовались не только волы, но и коровы, что говорит об упадке продуктивности молочного скота, а также, по-видимому, и о нехватке рабочего скота. Овцы и свиньи, куры и гуси тоже содержались на подножном корму, без тщательного ухода. Предполагается общее снижение численности скота и птицы в Италии III—IV вв.
Поскольку для колонов и подобных им мелких производителей превращение их небольшого прибавочного продукта в денежную форму представляло дополнительные трудности, в частности из-за колебания цен, недостатка транспортных средств и т. п., что вело к задолженности налогоплательщиков, государство и крупные частные землевладельцы были вынуждены перейти к их эксплуатации посредством сбора натуральных налогов и трудовых повинностей. Это вело к свертыванию торговли, что характерно и для позднеантичной Италии. Если еще со II в. до н. э., по данным Катона, италийские города были важными центрами ремесленного производства, где владельцы поместий покупали ремесленные изделия и продавали сельскохозяйственную продукцию, то в IV в. н. э., судя по трактату италийского землевладельца Палладия, ремесло перемещается в поместья. Силами поместных ремесленников производились самые различные работы, включая кузнечные, изготовление кирпича, строительство и т. д. Кроме собственных рабов иногда в поместье работали и наемные ремесленники. По-видимому, уделом городских ремесленников-профессионалов оставались только наиболее сложные производства — изготовление различных металлических инструментов, литых медных сосудов, стеклянной посуды и т, п, Перемещение ремесленного производства из города в поместье, в свою очередь, вело к сокращению товарных отношений. Хотя в трактате Палладия упоминается покупка поместьями семенного зерна, продажа крупными имениями племенного и рабочего скота и солонины, в целом в его сочинении предстает поместье, ведущее в основном натуральное хозяйство.
Поместная администрация, судя по Палладию, состояла из рабов; вероятно, и занятые в имении ремесленники и квалифицированные сельскохозяйственные работники, например садовники, нередко являлись рабами. Сельскохозяйственных работников имения он называет сельчанами (rustici), как в эпоху Империи обозначали колонов.
Еще одним новым явлением IV—V вв. был рост церковного землевладения после признания христианства римским государством. Епископское и монастырское землевладение было самым привилегированным: оно не облагалось государственными налогами, а население церковных земель подлежало лишь юрисдикции церкви. Таким образом, церковное землевладение более, чем крупное светское (сенаторское), приближалось по своему характеру к феодальному землевладению. Следует отметить, что в поздней Римской империи начали сливаться четко различаемые в классическом римском праве понятия «собственность» (dominium) и «владение» (possessio). Будучи особо привилегированным землевладельцем, церковь могла создавать для своих колонов наиболее благоприятные условия держания земельных наделов. Правда, чтобы сохранять влияние на массы верующих, церковь должна была уделять часть своих доходов на раздачи бедным. Таким образом, она взяла на себя частично обязанности муниципальных властей по оказанию помощи бедноте. Церковная благотворительность не ограничивалась сословными рамками. В период поздней древности сословные различия начали стираться и при городских раздачах: например, в праздники раздавались угощения детям бедняков, как свободных, так и рабов. С ростом богатства и политического влияния церкви во многих городах руководящая роль в управлении переходит к епископу. В IV—V вв. церкви нередко приходилось отстаивать свои владения от посягательств со стороны отдельных светских магнатов, поэтому для укрепления своих экономических позиций она нуждалась в союзе с императорской властью.
По мнению ряда исследователей, в последние два века существования Римской империи в ней возросла роль сельских общий — не только свободных сельских общин там, где они еще сохранились, например в дунайских провинциях и в Северной Галлии, но и общин зависимых крестьян-колоиов, сидевших на чужой земле — частновладельческой, императорской, городской. Процесс возрождения сельской общины был связан с нуждой мелких землевладельцев во взаимопомощи. По мере того как колоны превращались в основную категорию производителей в сельском хозяйстве, сельская община становилась исторической необходимостью. Община этого периода была уже явлением нового качества, поскольку объединяла не свободных граждан, а зависимых (по существу, уже феодально-зависимых) крестьян. Впрочем, вопрос о сельской общине в поздней Римской империи относится к числу дискуссионных.
|
|
Читайте в рубрике «Древний Рим»: |